Гелен Аму. Тайга. Пионерлагерь. Книга первая

— Конечно игнорируем, но если вздумает и дальше трепаться, то у меня теперь есть право другу дать затрещину! — Кира перегнулся через барную стойку, включил чайник. — Кофе сейчас сварю. С мороженым?

— Он твой друг?! Конечно с мороженым! — ну все, теперь можно и про Антона говорить, если кофе с мороженым.

— Не совсем конечно, но мы в одной комнате давно. Антон пару лет в краевой команде, но летом по-прежнему ошивается тут и тренируется с нами.

— Ты тоже хочешь попасть в «профессионалку»? — я смотрю через витражи на сереющие сумерками здания-исполины спортлагеря.

— Еще бы, и больше чем Антон; он балуется, а Викуша из «союзной сборной» сюда тренеров ради него затащила, но у меня такое ощущение, что ему вообще это не нужно! — Кира сел рядом и очень близко, а мне хочется отодвинуться, держать дистанцию.

— Так они тебя увидят и сразу возьмут, не только же на Антона приедут смотреть, тут Викушины взятки и влияния не ликвидны!

«Ради одного парня никто бы сюда не поперся; ясно же, что в принципе новых героев для советского хоккея ищут», — подумалось мне.

— Антон — талантище, я все жилы рву, а так не могу! — ничего в хоккее не секу, зато людей иногда спиной вижу…

— Врешь, у тебя очень круто выходит, такая страсть! Я видела! — да Кира как мегагерцовый фонарь светит и не знает этого?

— Да ладно, мне наоборот говорят: «техника блестящая, а страсти нет», а Антон, как только зрителей находит, просто бомбит! Знаешь, я решил, если в этот раз в «отборных» никуда не пройду, то все, спокойно учусь в универе…

— И что делать будешь?

— Так сюда и вернусь, тренером! «Младшую» группу возьму, я уже договорился с Щедриным — он теперь сам всех столичных отговорит меня в «сборную» брать, даже если я им приглянусь! Где он для «малых» такого тренера найдет!?

— Это точно! А я тоже хочу сюда вернуться, когда отучусь, только учиться я поеду в Москву, но вернусь обязательно и все тут перекопаю…

— Что? Перекопаешь? Зачем? — он поставил передо мной кофе в широкой белой кружке с болтающимся внутри белым, пахнущим молоком холодным шариком, и сел рядом, но теперь я могу от него отодвинуться, предлог есть.

— Ну а ты не веришь в эту историю про «Гелен Аму»? Что здесь когда-то город стоял, и что он старше пирамид… — я дотронулась как бы между прочим до «сокровенного», пора выводить на свет сознания все мои мечты, пусть перестанут быть мечтами или умрут из-за нежизнеспособности, неготовности стать реальностью, или пусть станут жизнью, которой я живу.

— Это же россказни у костра… — удивился Кира, но мне не важно, кто во что верит, мне важно говорить и слушать, как резонирует сказанное в том, что уже существует: принимает ли пространство это событие как свою часть, или потенциала для этого еще нет.

— Россказни не россказни, но Егоров дед и есть «старовер», его мать тут родилась, и про «экспедицию» почти все правда, это мой дед тут пропал, — мои скупые слова ложатся за окном невидимым эхом — это правда, давно ушедшая в землю…

— Да ладно! Не может быть… — он разворачивается ко мне лицом, и интимность испаряется совсем.

— Это мой дед был в той «экспедиции» и его сестра-близнец, и еще ребята-аспиранты такие же сумашедшие, а приехали они сюда изучать «культуру», наследники которой говорили на языке «сензар»… Это такой вымерший язык, на нем многие древние «талмуды» написаны, которые никто прочитать не может, мать Егора теперь специалист с мировым именем по этому языку. Вот тебе и россказни. И я буду тем же самым заниматься, сначала докажу что здесь мог быть такой город, такая «культура», а потом приеду и все вскопаю, и найду «Гелен Аму». Ты до сих пор хочешь, чтобы я была твоей девушкой!?

— Ну ты даешь, теперь понимаю, почему ты такая… Вообще от жизни оторвана! Ты действительно такая! — он тряс руками, словно не обо мне говорит, а о летающей тарелке, увиденной воочию, и сейчас решает, верить своим глазам или нет.

— Это я от жизни оторвана? То есть это все не жизнь, а вот всякие мелкие и крупные пакости на почве самообогащения — это значит жизнь? Когда все так успело перепутаться и встать поперек всего человеческого!? Где искать хвост у всего этого дерьма? Ты не ответил на мой вопрос!

И на хрена ему я? Притворяться я не умею; либо берет все, либо мы остаемся приятелями; отрезать кусок от своего мировоззрения, оставив то, что подходит напоказ общепринятому «перевертышу», я не могу. Мне тогда на хрен ничего не надо! Киру я выбрала, потому что чувствую в нем «нездешнюю» зрелость, человеческое здоровье, с уродом даже рядом стоять не могу, у меня от них все птицы внутри дохнут и несет потом падалью; отношения с «таким» даже «несерьезные» закрутить не смогу.

— Что за вопрос? По тебе за версту видно, что ты заморочена явно не бытовыми проблемами, а односложные девушки не мой случай: нужен будет шумовой фон — я лучше отшельником на море поеду. Давай-ка с тобой разберемся: у меня все чисто на личном фронте, а у тебя черт ногу сломит, не знал уже как к тебе подступиться — занята со всех сторон! — он не шутит, смотрит и ждет ответа, а мне булыжники за пазухой тоже не нужны.