Ген Человечности - 1

В Детройте, бывшей автомобильной, а ныне криминальной столице США бушевало рождество. По случаю рождества никто не работал (надо сказать, что многие здесь не работали и по всем другим случаям), в громадных моллах[48] смели со скидками весь рождественский ассортимент. На каждом углу улиц гордо стояли Санта-Клаусы с магнитофонами, вплетавшими в привычный для Детройта фон негритянского разнузданного рэпа знакомые с детства праздничные ритмы рождественских мелодий — типа все той же Jingle bells — символа Рождества.

На углу одной из улиц, чуть в стороне от назойливо брякающего кружкой для пожертвований Санты[49] стоял лакированный, словно облитый черной слюдой Кадиллак-Эскелейд. Двигатель едва слышно работал на холостых оборотах, редкие снежинки падали на крышу и на капот машины и почти сразу таяли.

В салоне Кадиллака сидели двое мужчин. И разговор их был очень и очень нелегким…

— Ты уверен в том, что говоришь?

— Абсолютно — уверенно сказал сидящий за рулем хозяин роскошной машины — вчера я предпринял контрольный эксперимент. Оставил в памяти компьютера приманку — на самом деле этот файл был чушью собачьей, но неспециалист это не увидит. И кто-то на приманку клюнул. Мы под колпаком, Питер я в этом уверен. И наш «левый» журнал с записями экспериментов тоже тайной не является…

— Кто, как ты думаешь?

— В моем понимании — Денмонт.

— Вот сука… Недаром он крутится у нашей лаборатории, хотя у него своя есть. Своих мозгов не хватает — так решил на чужих исследованиях в рай въехать. Сволочь. Пусть только попробует еще к лаборатории подойти — я ему всю морду наглую разобью!

— А ты думаешь, зачем он это делает?

— Известно, зачем! Потому что у него своих идей вовек не было, привык соавторством и плагиатом перебиваться. Вся его репутация — это мыльный пузырь! Помнишь, что он с Ченом сделал? А с Касакисом? Он же просто и нагло присвоил себе их работы, пользуясь тем, что они были его аспирантами! Сука, я тогда ему еще хотел на ученом совете все в лицо сказать — да решил не трогать это дерьмо, не связываться. А вот теперь — все скажу, что думаю.

— Если бы все было так просто… Ты как думаешь, зачем Денмонту армейские погоны?

— Известно зачем. На фоне остальных армейских его тупость и интеллектуальная никчемность незаметна, а вот на фоне профессорского состава она выпирает и очень сильно.

— Да нет… У меня такое понимание, что он не столько ученый, сколько приставлен смотреть за всеми нами от кого-то кто находится на самом верху.

— Ни хрена себе… — выругался Питер Маршал — там наверху, значит, совсем охренели в атаке. Его же поставили руководителем научной группы Альфа. Они что, хотят завалить исследования по теме?

— Так они и заваливаются! Ты не замечаешь, что как раз тема Альфа разрабатывается хуже всех, это отмечается на каждом втором совещании? Научный состав пашет как проклятый, а руководитель темы, который и должен обобщать работу подчиненных, определять перспективные направления исследований — ни в зуб ногой, только по чужим лабораториям шарит. И не забывай — сейчас мы как раз вместо того, чтобы искать новое по своей теме фактически делаем работу за Альфу, причем подпольно. Вот он и сует свой нос.

— Как же он просек про наши работы?

— Да просто. Хоть мы и шифруемся, все равно что-то остается. Все реактивы, анализы, биологические среды, подопытные животные заказываются централизованно. Если наша группа — Гамма — заказывает все то же самое, что и Альфа — выводы может сделать даже такой тупица как Виктор Денмонт, согласись.

— И что нам теперь делать со всем этим дерьмом?

— Аккуратно продолжать исследования — спокойно сказал Каплан — если мы добьемся успеха и по своей теме и по теме группы «Альфа» — то вполне можем поставить на ученом совете вопрос о том, чтобы Денмонта вышвырнули отсюда за бесполезностью, а руководителем научной группы Альфа сделали либо тебя, либо меня. Согласись, так будет намного лучше…