Ген луны (СИ)

— Ты в своем уме? Тишка хоть и чистый, но все равно, кто знает, что он где мог собрать. Быстро руки мыть! – распорядилась она. Алинка удивленно посмотрела на Лолу.

— Слышь, мамочка! Ты хоть и старше меня, но всего лишь на год. Так что попрошу…— хмыкнула она, но руки все же мыть пошла. Аня хихикнула, и нагнувшись, схватила Тишку на руки. Тот немедленно растянулся у нее на коленях, словно пушистая подушка, и девушка, почесывая кота за ухом, сказала:

— Ну вы сударь и наглец. Ведь снова же шерсть останется, а мне собирай потом.

Взгляд девушки бесцельно бродил по комнате. Тут он наткнулся на книжную полку. Аня встала, сбросив недовольного кота на пол, подошла к полке, и задумалась, что же ей почитать. Книг было множество: Пауло Коэльо «Алхимик», старая литература, детективы, исторические книги…

Тут ищущий взгляд девушки скользнул по темно-красному корешку. Аня сразу же узнала эту книгу. Она была ее самой любимой. Ровенская вытащила книжку. «Ампир V» — мелькнуло на переплете.

Вернувшись в кресло, она открыла книгу на первой странице, и углубилась в чтение.

«Боом-боом!..»

— Ах!

Стукнувшись, на пол упала книга. Аня сидела все в том же кресле, ошарашенно обводя глазами комнату.Часы били два часа ночи. В комнате было темно, но в окно ярко светила полная луна. Аня облегченно вздохнула. Она уснула за чтением. Девушка наклонилась и подняла упавшую книжку. Тут она заметила, что ее руки дрожат. Лола нахмурилась. Плохой признак, значит это полнолуние снова пройдет в агонии. Спину обдавало то жаром, то холодом. Лихорадка начиналась.

Решив не думать о своем состоянии, она встала, и обтерлась раствором, чтобы снять жар. Стало немного легче. Хоть и не до конца. Но Анна знала, что это ненадолго. В полнолуние от этого поможет разве что только яд.

Девушка легла в постель, глядя в окно. Тоска нарастала. Поворочавшись минут пять, Ровенская снова встала. Подойдя к туалетному столику, она достала пузырек со снотворным.

Приняв лекарство, она хотела снова лечь, но тут заметила кое-что: луна, которая раньше была белой, теперь стала голубой. Ее свет падал на прикроватную тумбочку, на которой лежали различные мелочи, вроде маленького книжного томика, ручки, блокнота и…шкатулки.

Аня подошла к тумбочке, и взяла деревянную коробочку. В лунном свете она казалась обмазанной кровью, потому что свет, скрадывая детали оставлял лишь темно-красный цвет.

Аня открыла крышку. Из шкатулки полилась мелодия, самая спокойная, которую только можно придумать, самая чистая, которую только можно сыграть, и…самая зловещая. Возможно у лолиты сложилось такое впечатление, потому, что ночная темнота смазывала все звуки и ощущения, окрашивая все предметы в нереальные тона, придавая им некоторую волшебность.

Внезапно на девушку нашло какое-то наваждение. Руки разжались и Аня уронила шкатулку. В голове зазвучал чей-то детский голос. Спустя секунду девушка поняла, что это ее собственный голос, тот голосок, что был у нее в детстве.

«Так холодно…холодно… пойдем…давай убьем кого-нибудь…давай убьем…успокоимся, а потом будем думать, хорошо это или дурно…ты же хочешь ее… как и я…ты хочешь крови…хочешь…хочешь…хочешь…» — звучал страшный детский голосок. Аня зажала уши ладонями. Страх нарастал вместе с непонятной жаждой. Во рту быстро пересыхало.

«Давай…тебе ничего не будет…никто не узнает..это будет наш секрет..так холодно…страшно…тяжко…давай…ты ведь хочешь…хочешь…»

Аня упала на колени.

— Я не хочу! – закричала девушка, глотая слезы. Между тем наваждение нарастало.

«Не сопротивляйся, будет хуже…еще холоднее…выпей ее и нам станет легче…ну же…давай выпьем, и наши страдания прекратятся…ты же веришь мне…пей! Сейчас по улице идет прохожий. Он спешит домой, к семье, детям, но мы оставим его себе…он уже достаточно играл со своими детьми…и с нами поиграет…мы оставим его себе…ты ведь этого хочешь?»

— Нет, не хочу…— плача прошептала Аня. – Оставь меня в покое!!!

Вдруг послышался крик ночной птицы. Девушка вздрогнула. Лунный свет падал на нее, отчетливо выделяя блестящие дорожки слез, катившихся у нее по щекам. Наваждение исчезло, но во рту остался странный металлический привкус. Секунду спустя пришла боль. Судорожно вздохнув, девушка увидела у себя на руке две глубокие ранки, из которых тонко сочилась кровь, капая на белую ночную рубашку. Лоле сдавило горло. Она слишком часто смотрела фильмы ужасов, чтобы не узнать укус, который остается после прикосновения двух острых длинных клыков.

«Это невозможно…не могу же я быть…нет, я не…но как тогда…»