Гендер и язык

Сдвиг к среднеязычным дифтонгам на острове Мартас Винь-ярд представляет собой типичный пример социально неосознанного изменения. По Лабову, жители Мартас Виньярд не осознают эту особенность своего языка. В результате исследователь не обнаружил никакого смещения стиля, связанного с дифтонгами; говорящие не контролируют эту особенность своей речи и, следовательно, их произношение остается одинаковым независимо от контекста. Как мы видели, именно мужчины

(неосознанно) инициируют это изменение и способствуют его распространению в местном языке.

Исследования Лабова в Нью-Йорке выявили несколько социально осознаваемых переменных. На диаграмме 8.1 вокализованный звук [г] представляет очень яркий пример такого изменения. Обратите внимание на крутой наклон кривой графика, характерный для всех групп: [г] является объектом явной смены стиля, со смещением от использования [г] в более низком стиле неподготовленной речи (Casual Speech) к использованию [г] в более высоком стиле чтения списка слов (Word List Style) в низшем слое среднего класса. Переменная [а] (см. раздел 8.3.1) представляет еще один типичный пример осознаваемого изменения. В этом примере именно женщины обнаруживают осознанность в употреблении этого варианта: стиль смещается в широком диапазоне.

В Белфасте женщины вводят новый престижный вариант [ε], в то время как мужчины ответственны за введение новой просторечной нормы – заднеязычного звука [а] в рабочие районы города. И в Норвиче, и в Эдинбурге изменения происходят по двум направлениям: женщины вводят новые престижные формы, а мужчины уходят от употребления престижных форм. В Норвиче, как мы видели, сельская суффолкская просторечная норма, принимаемая мужчинами из рабочего класса в качестве модели, совпадает с общепринятой нормой, под которую подстраиваются женщины. Это случайное совпадение изменения от низкого к высшему означает, что сдвиг к лабиализованному гласному (то есть [ɒ] вместо традиционного [а] Норвича) имеет шанс на успех. В Эдинбурге изменения вносятся двумя группами по двум различным направлениям, которые ведут к сложной модели, показанной на диаграмме 8.2. Интересно проследить, какой вариант обретет больший престиж в будущем: женский щелевой фрикативный вариант согласного звука [.ı] или мужской вариант отсутствия произнесения звука Ø. Вариант девочек имеет высокий престиж в Шотландии, особенно в образованных кругах. Однако, предпочитаемый мальчиками вариант – новшество, которое ранее не было зафиксировано в Эдинбурге, – иногда совпадает с английским литературным языком, что может сказаться, в частности, на звуковом изменении.

Многие социолингвисты утверждают, что языковое изменение связано с женщинами, особенно с представительницами низшего слоя среднего класса. Эти лингвисты также придерживаются мнения, что именно женщины как матери, воспитывая подрастающее поколение, способствуют языковому изменению. Данные, представленные в этой главе, обнаруживают более сложную модель. Вероятно, некоторые изменения действительно привносятся женщинами. Изменения такого характера ведут к престижным нормам, а модели смены стиля доказывают социальную осознанность изменений. Однако некоторые языковые изменения инициируются мужчинами, часто представителями рабочего класса. Эти изменения, как правило, далеки от престижной нормы и остаются социально неосознанными.

Что касается мнения о решающей роли женщины как матери во введении инноваций, оно представляется необоснованным ввиду недостаточности научных фактов. Во-первых, когда мужчины выступают в качестве новаторов, разве именно они благодаря своей роли отцов распространяют изменения? Конечно, нет. Во-вторых, наши знания о носителях языка и их речевом поведении показывают, что скорее ровесники (peers), а не родители оказывают влияние на говорящих: изменение возникает, когда говорящие подстраиваются к речи той группы, с которой они желали бы себя идентифицировать.