Генеалогия московского купечества XVIII в. (Из истории формирования русской буржуазии)

Существенный процент (16) в формировании первогильдейского купечества Москвы конца XVIII в. составляли разночинцы: представители посадского населения разных городов (Москвины, Баташевы, Скребковы – из Тулы, Осиповы и Кандыревы – из Владимира и Суздаля, Хилковы – из Вязников, Новиковы – из местечка Мир, Пивоваровы – из Яблонца), мастеровые (Рещиковы – из воротников Пушечного двора, Котельниковы – из Денежного стола 33*и Сельские – из каменщиков Каменщицкой слободы), мещане (Шелагины – из Вологды, Курносовы – из Зарайска, Лухмановы – из Гороховца 34*), выходцы из семей церковнослужителей (Борщевцовы – из ефремовских подьячих, Грачевские-из церковников г. Ополье, Дм. Федоров – из подмосковного села Старый Ям «из дьяконовых детей»)

35*и раскольников (Кольчугины, Ямщиковы, Васильевы) 36*. Отдельные первогильдейцы происходили из солдат, будучи «причислены за расположением полков» (Андроновы), или из домовой прислуги (Еврейновы, тяглецы Конюшенной Овчинной слободы) 37*

.

С точки зрения возможностей переходов все эти лица стояли между крестьянством и иногородними купцами. Но повышение имущественного ценза для мещан (а следовательно, и для всего разночинного населения) при вступлении в купечество с 1 тыс. руб. в 1775 г. до 5 тыс. руб. в 1785 г. 38*значительно усложнило условия и сократило количество их переходов. Из 22 разночинцев, вступивших в 1-ю гильдию, только один (Д. А. Лухманов) зачислен после 1785 г. (в 1790 г.), двое – в период 1775-1785 гг. (Шелагины в 1781 г., Курносовы в 1782 г.), пятеро – в 60 – первой половине 70-х годов (Сельские, Ямщиковы, Кольчугины, Васильевы, Дм. Федоров) и двое – в 1747 г. (Грачевские, Андроновы). Все остальные 12 семей, или больше половины, перешли в московское купечество в первой четверти XVIII в. (и главным образом в период проведения 1-й ревизии), т. е. тогда, кода еще не было четкой грани между посадским населением вообще и вновь учрежденным купеческим сословием.

Наконец, несколько слов следует сказать о группе «природных» тяглецов московских слобод в составе 1-й гильдии конца XVIII в. Их общее количество (23 семьи, или 16,8%) почти равно числу разночинцев, что в некотором отношении указывает на одинаковость в развитии (а не в формировании) тех и других. На характере превращения старинного купечества в первогильдейцев более всего сказалась фамильная преемственность профессиональных занятий. Показателен в этом смысле тот факт, что слободы традиционно торговые выдвинули наибольшее количество купцов 1-й гильдии: Басманная слобода – Рыбинских, Медветковых, Ситниковых, Сахаровых, Холщевниковых и Шапошниковых 39*, Кадашевская – Докучаевых, Сырейщиковых, Лукутиных, Емельяновых

40*. Об этом же говорят редкие известия о ранней торгово-промышленной деятельности «природных» купеческих фамилий. Уже в 1720 г. Прохор Докучаев торговал на Макарьевскбй ярмарке крупнейшими партиями шелка-сырца и хлопчатой бумаги (соответственно 1400 фунтов и 11 пудов на 2209 руб.) и в этом же году вошел в компанию мануфактуры Московского суконного двора 41*. К 1727 г. «за утеснением на суконном дворе» ткани производились в домах компанейщиков, в том числе и Прохора Докучаева в Панкратьевской слободе в приходе церкви Преображения 42*

. Петр Струговщиков (Мещанская слобода) в 1728 г. имел хлебный торг, а позже, в 1737 г., его сын Борис продавал в своих лавках сковороды. Откупщиком коломенского кружечного двора был в 1726 г. И. Малюшин (Большие Лужники) 43*. Через Петербургский порт вел заграничную торговлю Дмитрий Ситников. По записной книге Московской большой таможни 1737 г. он «явил» 9 и 22 июля 50 половинок (5 кип) английского сукна и 3 бочки краски, 12 августа – 30 половинок сукна-кострожеи 44*. Внутри государства торговал сукном Гаврила Журавлев (Садовая Большая слобода). В том же 1737 г. ему было отпущено с гостиного двора 53 половинки 45*. В 40-х годах он занимался также торговлей пушниной. 8 февраля 1744 г. его работник Тимофей Иванов привез в Москву 4500 заячьих чисток и чалок и 30 лисиц. 6 июля другой его работник, Василий Блазнов, «явил» в Московской большой таможне по двум зачетным выписям Тотемской таможни 8800 вешних белок по 12 руб. за тысячу и 80 лисиц по 7 руб. за десяток 46*.