Генерал Брусилов

Угроза, нависшая над его правым флангом, вынудила генерала Цурикова отдать приказ на отступление. В первой половине суток 23 апреля 48-я дивизия, оставив 20-километровый укрепленный рубеж, отошла на 25–30 км. Поздно вечером Лавр Георгиевич получил новый приказ об отходе дивизии еще на 15–20 км. После этого командир корпуса уехал в тыл, предоставив организацию отхода соединений командиру дивизии.

Объективно говоря, 48-я дивизия вполне могла избежать окружения. Но Корнилов, не имея информации от соседей, неправильно оценил обстановку. Вместо того чтобы быстрее выполнить полученный приказ, он готовился начать наступление во фланг группировки противника, теснившей части соседней дивизии. В это время бригада 2-го германского корпуса, используя отход соседней дивизии, уже заняла господствующие высоты на путях отхода частей 48-й пехотной дивизии.

Безусловно, наступление 48-й дивизии не удалось. Наступающие, понеся тяжелые потери, залегли и окопались. Утром 24 апреля Корнилов послал командиру корпуса донесение с просьбой о помощи. Но генерал Цуриков получил это донесение лишь вечером этого дня и никаких мер предпринять не успел.

В полдень Корнилов попытался прорываться собственными силами. Но во время развертывания для атаки один из полков попал под мощный огонь пулеметов со стороны Мшаны. Солдаты в панике бросились в лес. Часть была разгромлена, и через несколько часов австрийцы пленили около трех тысяч человек.

К 18 часам немецкие войска заняли Дукл, а передовые части австрийцев – Тржициану. Кольцо окружения сомкнулось. Капитуляция в таких условиях была бы вполне естественной. Но Корнилов в наступивших сумерках снова повел дивизию на прорыв. Удача улыбнулась немногим. Прикрывавший отход батальон 192-го Рымникского полка полег почти полностью.

С рассветом огонь противника обрушился на оставшиеся в окружении подразделения со всех сторон. Русские отчаянно отбивались. На предложение немецкого парламентера сдаться генерал Корнилов ответил, что он не может этого сделать без разрешения на то старшего командира. После этого он, предварительно в приказе по соединению сложив с себя командование дивизией, с группой офицеров штаба скрылся в лесах.

Информация о бегстве командира быстро распространилась среди остатков 48-й пехотной дивизии. Вскоре почти три с половиной тысячи солдат и офицеров, оставшихся в живых, сдались немцам. Сам Корнилов, раненный в руку и ногу, 28 апреля был взят в плен австрийцами.

Как ни странно, но действия 48-й дивизии, несмотря на печальный исход боя, были высоко оценены командующим войсками Юго-Западного фронта генералом Н. И. Ивановым, который обратился в вышестоящие инстанции с ходатайством о награждении доблестно сражавшихся частей дивизии и особенно ее командира. Его ходатайство было удовлетворено: всем нижним чинам были жалованы Георгиевские кресты, а отличившимся в боях офицерам – ордена Святого Георгия 4-й степени. Корнилов был представлен к ордену Святого Георгия 3-й степени.

Правда, непосредственный начальник Корнилова командир корпуса генерал А. А. Цуриков считал Лавра Георгиевича ответственным за гибель 48-й дивизии и требовал суда над ним. Но его голос был не услышан из-за дифирамбов, которые пел Корнилову генерал Иванов, а Брусилов также не стал «выносить сор из избы». Неприятности не нужны были никому.

Между тем события в районе Горлицы набирали нежелательные для русских войск обороты. В этих условиях командование Юго-Западного фронта, начавшее переброску войск в полосу 3-й армии, освободило эту армию от обороны ранее захваченной у противника крепости Перемышль, перепоручив ее 8-й армии. Но на то время эта крепость уже не представляла собой сильной боевой единицы: большинство ее фортов было разрушено, артиллерийское вооружение крепости снято. Правда, вместе с крепостью к Брусилову из состава 3-й армии отходили и два армейских корпуса. Но на поверку оказалось, что эти корпуса представляют собой лишь «жалкие остатки» мощных армейских соединений.

Армия Брусилова не смогла удержать Перемышль, который 3 июля был снова захвачен противником. После поспешного отхода ее соединений к Хырову австро-венгерские войска охватили с фланга 11-ю армию, заставив ее отступать за Днестр. Оправдывая свой отход, в своих воспоминаниях Брусилов пишет много. Но, внимательно прочитав его записи, я пришел к выводу, что на этапе выхода из боя и отхода сопротивление противнику оказывалось минимальное. Промежуточные рубежи не занимались, на занятых рубежах войска не окапывались. Доходило до того, что ни командир корпуса, ни командир дивизии, ни командир полка не могли показать командующему на местности начертание оборонительной линии, при том, что на карте она была четко обозначена.