Генерал Дроздовский. Легендарный поход от Ясс до Кубани и Дона

— Смотря по часовым и флагам — вокруг вокзала. Там же и больше всего пулеметов виделось.

— Батареи где у них смотрят в нашу сторону?

— На позициях у таганрогской дороги их нет.

— От вокзала могут быстро против нас пушки подвести?

— Нет. Видно, что порядка особого в артиллерии у большевиков нет.

— Почему ты так определил?

— Потому что ни у одной батареи близ вокзала лошадиных упряжек не видел Видно, пасут их где-то у города.

— Так, это уже хорошо. Сколько, ты считаешь, у противника сил в самом Ростове?

— Трудно сказать. Но думаю, тысяч с пять или семь наберется.

— Как у них с дисциплиной? С организованностью?

— Да никак. Часовые на постах сидя семечки щелкают. Разве это есть дисциплина…

С численностью красных войск в Ростове, наполнявших город, мотоциклист-разведчик сильно ошибся. Но об этом станет известно после ростовского штурма, при допросах пленных и просмотре трофейных документов, найденных в брошенных противником штабах.

Красные войска в схватке за город Ростов 21–22 апреля 1918 года численно превосходили атакующую белую 1-ю бригаду русских добровольцев с Румынского фронта в двадцать пять раз! Такое соотношение сил было без всякой на то натяжки.

Поблагодарив юнкера Анатолия Прицкера за бесстрашие и смекалку в разведке и отпустив его, Дроздовский с начальником бригадного штаба задумались крепко: брать или не брать Ростов штурмом?

Решили собрать военный совет отряда, пригласив на него всех единоначальных командиров: стрелкового полка, конного дивизиона, батарей, сотен, команд. Такой военный совет собирался впервые. Разговор велся об одном: быть штурму или повременить с ним?

Дроздовский дал слово Войналовичу. Тот скупо обрисовал силы свои (известные) и силы красных (только что разведанные). Картина вырисовывалась не самая обнадеживающая, поскольку противник имел подавляющее преимущество в людях, числе орудийных стволов и, более чем вероятно, пулеметов, коннице. И обладал настоящим пушечным бронепоездом, одетым в заводскую броню, а не обложенным просмоленными шпалами и мешками с песком.

Когда Войналович высказался, водя карандашом по от руки нарисованной карте Ростова, Дроздовский попросил высказаться каждого из участников военного совета:

— Сегодня мы должны решить, господа, самое главное для нас Поход завершен. Мы на донской казачьей земле, которая за нас. Или штурмовать Ростов с теми силами, или уходить от него, расписавшись в собственном бессилии? Командир Офицерского полка?

— Только штурм, Михаил Гордеевич.

— Полковник Жебрак, ваше мнение?

— Идти на приступ. Это последняя перед нами преграда перед соединением с Добровольческой армией.

— Штабс-ротмистр Гаевский?

— Идти на приступ сегодня же.

— Капитан Колзаков?

— Штурм. Иного решения наши добровольцы нам не простят.

— Полковник Ползиков?

— Брать Ростов открытой атакой. В лоб.

— Подполковник Медведев?

— Вспомним Суворова Я за штурм.

— Капитан Ковалевский?

— У меня нет расхождений с мнением военного совета…

Когда высказался последний из приглашенных на военный совет бригадных командиров, Дроздовский подвел итоги высказываний:

— Мы с Михаилом Кузьмичом не сомневались в итоге такой формальности на войне. Сейчас он вам изложит диспозицию штурма Ростова, даст направления атак частям, укажет, куда выдвигать батареи и гаубичного взвода, броневика «Верный».

— Главный вопрос, Михаил Гордеевич.

— Какой?

— Во сколько начинаем штурм Ростова? Сегодня?

— Сегодня. Начинаем наступление ровно в десять вечера, когда стемнеет. Город будем брать ночной атакой. Внезапно…

Военный совет показал Дроздовскому то, в чем он хотел видеть полное подтверждение. Его бойцы буквально рвались в серьезный бой: все прежние походные стычки в сравнение с ожидавшимся в Ростове боем не шли. Из всех участников совета, включая и полковника Войналовича, только командир бригады внешне смотрелся сдержанным. Но только внешне.

Получив боевые расписания, командиры поспешили в свои части, которые с утра жили ожиданием атаки города Дроздовский же, переговорив с бойцами одной из офицерских стрелковых рот, поехал в бронеотряд, от которого у него оставалась только одна бронемашина — «Верный».

Броневик хоронился в неширокой балке с удобным для машины спуском. Дежурный по экипажу еще издали приметил сидевшего на коне командира бригады. Когда тот спустился в балку, команда бронеавтомобиля капитана Нилова была уже построена для встречи Дроздовского.

Получив краткий доклад о том, что броневик готов к действию, Михаил Гордеевич медленно обошел строй экипажа За два месяца похода он хорошо узнал каждого ниловского подчиненного. Команда «Верного» состояла из восьми человек: сам капитан Нилов, штабс-капитан Антипов, поручик Бочковский, подпоручик Муромцев, прапорщики Шаталин и Гребенщиков, унтер-офицеры Кобенин и серб Хорат.