Генерал Империи

Новость об убийстве Брусилова в Киеве достигла Петрограда в считаные минуты. Получаса не прошло с того момента, как маленькая и лёгкая 6,35‐мм пистолетная пуля пробила лоб Алексею Алексеевичу, как это уже знали все заинтересованные лица в столице. А ещё они знали, за что и кого Максим Иванович обвинил в убийстве Царской семьи и государственной измене вместе с Брусиловым.

И началось…

Керенский метался по помещениям Зимнего дворца, собирая вещи.

– Всё пропало! Всё пропало! – причитал он время от времени.

Где-то за окном потрескивали винтовочные выстрелы. Иногда одиночно, иногда целыми россыпями.

Поняв, что никакая армия больше за Керенским не стоит и для подавления их восстания не придёт даже нескольких верных ему полков, красная коалиция решилась на вооружённое восстание. На первый взгляд – безумие. Полное и бескомпромиссное. Ведь армия всё ещё была боеспособна и не разложена тлетворным революционным влиянием. Особенно Северный фронт и Балтийский флот. Да и Меншиков был «на коне» со своим корпусом. Однако решились. Почему?

Всё оказалось просто и сложно одновременно. Явного лидера в коалиции красных, который бы устроил всех, – не имелось. Те же Ленин и Троцкий в те дни были всего лишь лидерами небольшой маргинальной «тусовки», в то время как балом правили эсеры. Характерной особенностью последних являлось отсутствие явно выраженной централизации и нехватка лидеров, способных удовлетворить большинство участников.

Восстание красные начали с захвата телеграфа и опубликования предельно популистского манифеста. Он стоял на трёх китах.

Во‐первых, Российская Империя провозглашалась республикой.

Во‐вторых, любой регион или провинция новообразованной республики получали право на самоопределение по схеме «берите суверенитета столько, сколько сможете проглотить». В оригинальной истории красные примерно так же и поступили, стремясь купить таким шагом поддержку национальных окраин. Так что ничего необычного в этом манёвре не было.

В третьих, Российская Империя провозглашалась не просто республикой, а президентской республикой. И после успеха восстания требовалось провести свободные выборы. На первый взгляд – малозначительный ход. Однако в тех же газетах, да и вообще все вокруг сразу заговорили о том, что Президентом нового политического образования народ может избрать только Меншикова. Некого больше. Никто с ним не сравнится.

Поступок? И ещё какой!

Для красных это был максимально компромиссный вариант. Потому что «режим Керенского» истекал и нужно было действовать, чтобы приближающийся к Петрограду лейб-гвардии Механизированный корпус не поставил жирную точку не только в его судьбе, но и в их тоже. Поэтому коалиция социалистов решилась наступить на горло своей независимой песне, попытавшись договориться…

Бабах!

Ударило трёхдюймовое орудие совсем рядом. От чего Керенский вздрогнул и бросился к окну.

– Чёрт! Чёрт! Проклятье! – запричитал он, увидев толпу в пару сотен вооружённых людей, ломящихся к Зимнему дворцу. Выстрел из пушки их остановил. Они упали. Залегли. И тут же начали стрелять из винтовок. Им в ответ ударил пулемёт с КПП. Потом ещё один. И ещё.

Керенский нервно сглотнул. Сплюнул через левое плечо, попав в любопытствующую горничную. Оттолкнул её и побежал. Точнее – быстро, очень быстро пошёл. Времени на сборы больше не было, поэтому он прихватил кофр с «бумажками» британских фунтов стерлингов и двинулся к выходу. Всё остальное – чёрт с ним. Плевать. Нужно уже не о хорошей жизни думать, а шкуру спасать.

Идти через Дворцовую площадь он не решился. Стреляли. Да и не требовалось это – он сразу вышел к набережной, где его ждал непримечательный паровой катер. Самый что ни на есть обычный. С верными людьми, которым он в своё время немало помог. Спустился на борт – и катер сразу дал ход, отваливая от импровизированного деревянного причала у набережной, так как стоял уже под парами.

За спиной, на Дворцовой площади, захлёбываясь стреляли пулемёты. Их пытались перекричать винтовки своей беспорядочной трескотнёй. Ещё раз ударила пушка. Винтовочная стрельба усиливалась. К ней присоединились короткие переливы ручных пулемётов. «Та-та-та», «та-та-та». Льюисы или Мадсены? Керенский не знал, но всё равно поёжился. Чуть погодя добавились новые звуки – хлопки потише, но почаще. Пистолеты и револьверы. Явно пошли на приступ. Станковые пулемёты замолчали. Плотность же остального огня только усилилась. Видимо, наступающие открыли огонь на подавление по окнам Зимнего дворца, откуда им отвечала охрана. Вот снова зазвучал станковый пулемёт, перебивая остальных. Но ненадолго…

Катер же уходил, правя на стрелку Васильевского острова и далее в Малую Неву. Подальше от обречённого дворца. Подальше от верной смерти…

Катер выбрался из Малой Невы и крадучись вдоль берега Маркизовой лужи пробрался к Лахтинскому разливу. Вошёл в него. И причалил к небольшим деревянным мосткам возле одного из хозяйств.

Керенский удивительно ловко выскочил из катера и направился, не оглядываясь, к зданию. Катер же отвалил и ушёл из разлива, чтобы не отсвечивать.