Генерал из трясины. Судьба и история Андрея Власова. Анатомия предательства

«Эти части вели бои с Красной армией на реке Одер, — рассказывал Буняченко во время следствия в советской тюрьме. — После поражения моих частей на реке Одер я больше дивизию в бой с частями Красной армии не вводил. При наступлении советских войск на Берлин я, поняв неизбежность поражения Германии, увел свои части на территорию Чехословакии с тем, чтобы после перейти на сторону англо-американских войск».

Вопреки требованию немецкого командования Буняченко приказал отступать, заявив, что немецкие приказы противоречат приказам генерала Власова, а дивизия подчиняется Власову.

Генерал Буссе пообещал расстрелять и Буняченко, и Власова.

Расстрелять не расстреляли, но уже на следующий день дивизию сняли со снабжения.

Наступило 15 апреля 1945 года.

Власов так и не прибыл, и дивизия двинулась на юг. Когда она достигла Клеттвица, ее догнали немецкие офицеры. Буняченко снова повторил, что приказы он получает только от Власова.

Немцы объяснили ему, что Власов занят делами более важными, чем Русское освободительное движение, — два дня назад состоялась его бракосочетание с эсэсовской вдовой.

Сергей Кузьмич не поверил, и его дивизия продолжила свой марш на юг. Около Зенфтенберга к дивизии Буняченко присоединился отдельный добровольческий отряд под командованием полковника Сахарова.

Первая дивизия, насчитывавшая теперь более 20 000 человек, достигла Дрездена.

Здесь мятежного комдива вызвал сам фельдмаршал Шернер, командующий группой армий «Центр».

Буняченко от встречи уклонился, и переговоры велись через посредников.

Фельдмаршал проинформировал командование Вермахта о трудностях, возникших у немецких командиров с власовцами, и через Эльбу прорывались хитростью.

Сергей Кузьмич послал вперед санитарные машины и, когда узкий проход на мосту очистили от мин, двинул через мост дивизию.

И снова Буняченко под предлогом, будто он пострадал в автомобильной аварии, отклонил приглашение встретиться с Шернером.

Только 26 апреля, когда запасы продовольствия закончились, Сергей Кузьмич согласился участвовать в боевых действиях против советских войск в районе Брно. Но, получив необходимые припасы, Буняченко позабыл о своем согласии, и 27 апреля дивизия двинулась по направлению к Праге.

Немецкий офицер связи майор Швеннингер пришел в ужас [85] и заявил Буняченко, что, если дивизия не подчинится приказу, Шернер передавит власовцев танками.

Но и эта угроза не помогла.

Дивизия продолжала двигаться вперед, сохраняя боевое построение на случай атаки. Письмо генерала Ашенбреннера также не произвело впечатления на Буняченко.

Если фельдмаршал Шернер был недоволен Сергеем Кузьмичем Буняченко, то доктора Эрхарда Крэгера чрезвычайно раздражало поведение Власова. Крэгер не понимал, что стремление поскорее жениться на ком-либо в минуты наибольшей опасности — не прихоть Власова, а привычка, почти обычай, физиологическая потребность генерала. Так Андрей Андреевич поступал на протяжении всей войны, еще со времен киевского окружения.

Доктор Крэгер не знал этого и не сочувствовал матримониальным затеям генерала. Он считал, что женитьба сейчас не нужна ни Власову, ни Хейди Биленберг, ни СС.

«Свадебный план исходил только и единственно от г-жи Биленберг [86] и поддерживался ее матерью, которую всегда брали с собою в качестве дуэньи, — раздраженно повествовал он, вспоминая те роковые, судьбоносные дни. — Эта пара была совершенно различна. У г-жи Биленберг вообще не было никакого понимания ни значения, ни сущности генерала Власова. Такой брак не мог протекать в согласии с обычными немецкими представлениями о совместной жизни. Она добивалась этого брака еще в берлинские времена, используя вечный женский прием отказа. Власов заговорил об этом со мной еще в Берлине. Я был против, не потому что не сочувствовал г-же Биленберг, а потому что политические последствия для Власова были уж очень очевидны. Его большой и растущий авторитет среди солдат, офицеров и рабочих нужно было оборонять от любого опасного упрека».

Если мы вспомним, что, по утверждению отца Александра Киселева, в последние дни Андрей Андреевич Власов попал в зависимость от полковника Э. Крэгера, «без которого он не мог шагу ступить, который с подручными последнее время был при нем день и ночь», то получается, что генерал вынужден был потратить последние силы, чтобы преодолеть сопротивление Крэгера женитьбе.

Впрочем, протоиерей Александр и сам задавался вопросом, можно ли сопоставлять решительность генерала Буняченко с якобы нерешительностью генерала Власова, можно ли видеть в покорности генерала Власова полковнику СС Э. Крэгеру подавленность духа, а не расчет политика, путем сложных комбинаций, идущего к своей последней цели?

Так подробно мы останавливаемся на анализе заблуждений и ощущений протоиерея Александра Киселева, потому что это не его только одного заблуждения и ощущения. Точно так же, как Киселев, думали десятки тысяч русских людей, примкнувших к власовскому движению, к Комитету освобождения народов России.