Генерал из трясины. Судьба и история Андрея Власова. Анатомия предательства

В исследовании авторы приводят один из примеров этого «сложного и запутанного». Так, бывший начальник разведшколы Комитета освобождения народов России Беккер показывал: «.немцы представляли „отделу безопасности“ КОНР возможность самостоятельно проводить свою работу в частях РОА и готовить агентуру для заброски в тыл Советского Союза. Материальные расходы, связанные с подготовкой и переброской агентуры в Советский Союз, СА брало на себя. Власов не только был осведомлен о деятельности разведшколы, но непосредственно ею руководил и направлял ее работу.». Авторы замечают по этому поводу, что сам же Власов по-иному оценивал предоставленные ему «ответственность и самостоятельность». Вот что он сообщил на одном из допросов: «Должен признать, что после создания мною в ноябре 1944 года, по указанию Гиммлера, Комитета освобождения народов России, СА предложило мне организовать подготовку и засылку диверсантов в тыл советских войск. В декабре 1944 года вместе с постоянным представителем Гиммлера при мне, обер-фюрером СС Крэгером, ко мне явился штурмбаннфюрер СС Радецкий, который заявил, что ему руководством СД поручено договориться со мной о совместном налаживании диверсионной деятельности на советской территории. Я заявил Радецкому, что надо готовить тысячи таких агентов, которые могли бы после переброски в СССР стать руководителями повстанческих отрядов, наносящих удары Красной армии с тыла».

Иными словами, Власов берет на себя еще большую вину, он не делит ее с Радецким, который договаривался с ним «о совместном налаживании диверсионной деятельности на советской территории. Почему действительно так странно ведет себя на допросе Власов? Он же не враг себе. И потом, что за причина была «отшивать» Радецкого от совместной работы по подготовке диверсантов для заброски «на советскую территорию»? Зачем Власову понадобилось пугать Радецкого несусветными масштабами подготовки диверсантов: «что надо готовить тысячи таких агентов, которые могли бы после переброски в СССР стать руководителями повстанческих отрядов, наносящих удары Красной армии с тыла»? О каких тысячах агентов такого класса и уровня, чтобы каждый из них стал руководителем «повстанческих отрядов», вообще идет речь? Зачем Власов блефует? Он же знает, что сделать это невозможно. Физически невозможно. Чтобы Радецкий перепугался огромности работы и сам отказался от совместной деятельности? Зачем? Может, потому, что как раз очень хорошо знал Власов: немцы стараются «держать командование и личный состав РОА под неусыпным строжайшим наблюдением, на любом участке иметь своих инструкторов и наблюдателей»? Допустим, Радецкий — тот самый их «наблюдатель», и что из этого следует? Власов-то еще больше для немцев свой, чем какой-то Радецкий. Почему он хочет избавиться от Радецкого? К сожалению, ни следователь, ни те, кто вел судебное заседание, этого вопроса Власову так и не задали. Почему? К сожалению, и наши исследователи не задали себе этого вопроса, а только констатировали «довольно сложные и запутанные» взаимоотношения марионеточной «освободительной» армии со своими «хозяевами». Однако сегодня этого уже недостаточно… [65]

Что верно, то верно.

Недостаточно только констатировать существование трений во взаимоотношениях Власова с нацистами, надо проанализировать и причины, обусловившие эти трения. Однако для того, чтобы проанализировать все сложности взаимоотношений Власова с немцами, совсем не обязательно возводить его в чин генерала ГРУ.

И насчет разноречивости показаний удивляться не надо.

Лидеры РОА и КОНРа по многим позициям расходились во взглядах, когда только создавались КОНР и РОА, и оценки ими минувших событий просто не могли не различаться.

Кроме того, все они пришли в КОНР с легендами, сочиненными про себя ими самими или сотрудниками «Вермахт пропаганды», и это не могло не запутывать показания.

— Почему, — риторически спрашивает Филатов, — следствие не прояснило все до конца, не распутало противоречий?

Ну, если бы следствие действительно поставило своей задачей распутать все противоречия, оно, наверное, продолжалось бы до нынешних пор.

— Почему всем вынесли смертный приговор? — не унимается генерал.

Вот это уж воистину всем вопросам вопрос. Задать его может только человек, совершенно лишенный чувства времени.

Вот если бы в 1946 году оправдали какого-либо немецкого пособника, это было бы дивно. Тогда действительно стоило бы подумать, кто же он — этот человек.

Опровергать доводы Виктора Филатова так легко, что в результате, сами эти опровержения теряют всякую значимость.

Это как с тополиным пухом. Ничего не стоит смахнуть его со скамейки, но, покружившись, пух осядет вновь.

У Филатова в книге и не аргументы, а так — темперамент, динамика, накат.

Слова сцепляются в его рассуждениях друг с другом, как тополиные пушинки, затягивая сознание читателя.

Филатов, как правило, и не аргументирует, и не доказывает ничего. Факты мелькают в его руках, не сцепленные никакой логической связью, подобно картам в руках шулера.