Генерал суворовской школы

Части генерала Н.Н. Баратова, вышедшие в долину реки Ди-яла, заметно оторвались от тыловых баз и сильно удлинили свои коммуникации. Это стало следствием резкого ухудшения и без того проблемного снабжения провиантом, фуражом и боеприпасами. Командующий союзной английской армией, действовавший в Месопотамии, проигнорировал союзнические обязательства, отказался помочь русским продовольствием.

Юденич, как командующий фронтом, по официальным каналам связи обратился к союзникам о помощи для Экспедиционного корпуса в Персии, но получил вежливый отказ. Начинался сезон жары, которая уже приносила в баратовские войска вспышки эпидемии малярии. В пехотных батальонах из-за заметного ухудшения условий фронтовой жизни началось «брожение».

Лондон, который заботился прежде всего о положении британских войск на Ближнем Востоке, проигнорировал и повторное обращение к нему, которое теперь исходило из Ставки. Тогда Юденич в своих донесениях указал на то, что настроение кавказских войск в силу известных причин определяется как «неустойчивое». Комиссары Временного правительства на это телеграфом ответили, что главнокомандующему Кавказским фронтом следует для достижения новых побед «использовать революционный порыв вверенных ему людей».

Секрета позиции британских союзников сохранить в штабе фронта не удалось. Скорее всего, этого и не делали. Вскоре Юденич получил очередную радиограмму от упорного Баратова. Из Персии в крепость Карс сообщалось о чрезвычайном происшествии:

«Созданный в корпусе солдатский комитет самочинно арестовал представителя английского военного атташе при корпусе капитана Грея».

Солдатский корпусной комитет удалось без труда убедить в том, что английского офицера следует освободить из-под ареста. Капитану Грею принесли официальные извинения. Но этот случай показал, что ситуация в рядах Экспедиционного корпуса весьма осложнилась. Это вынудило главнокомандующего на Кавказе отдать приказ о прекращения наступления к границам

Месопотамии (Ирака) и с 6 марта перейти по всей линии фронта к обороне.

Но это было еще не все. Одновременно 1-й и 7-й Кавказские армейские корпуса отводились в районы с лучшими условиями квартирования. Благодаря такому шагу Юденич «избавлялся» от митинговых страстей в этих корпусах и сохранял боевой дух войск.

Временное правительство, настроенное на ведение войны, до победного конца, естественно, приняло такие меры главнокомандующего Кавказского фронта, что называется, «в штыки». И было отчего: Антанта, дела которой на Французском и Итальянском фронтах складывались не самым лучшим образом, усилили нажим на новую власть в Петрограде. Речь шла и о Кавказе.

В Карс из Петрограда и Могилева пошел поток телеграмм, тон которых постоянно менялся — от просительного до повелительного. Но их тон говорил о том, что Временное правительство тоже теряет власть в государстве. Русскую армию, которая сражалась на уже пяти фронтах (не считая Салоникского и Французского) поражало много из того, что творилось в далеком от них столичном Петрограде. За один неполный 1917 год в России на политическом небосклоне Временного правительства мелькнули имена шести (!) военных министров.

Для мировой военной истории это был редчайший случай. Сперва генерала от инфантерии А.А. Поливанова сменил генерал от инфантерии Д.С. Шуваев. Того сменил генерал от инфантерии М.А. Беляев, который пробыл во главе Военного ведомства чуть более одного месяца. Его сменил председатель Государственной думы А.И. Гучков, человек гражданский, но имевший опыт англо-бурской войны, в которой он доблестно сражался на стороне врагов британской короны. Гучков занял сразу два поста — военного и морского министров.

Временное правительство все время видоизменялось в своем составе. 5 мая на смену Гучкову пришел амбициозный «министр-председатель и социалист» А.Ф. Керенский. Его сменит генерал-майор А.И. Верховский, последний военный министр старой России. До этого он в звании полковника командовал войсками Московского военного округа, много лично сделав для подавления выступления Верховного Главнокомандующего России, сына простого сибирского казака генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова. После Октября революционно настроенного генерала Верховского отправили в двухнедельный отпуск, вернувшись из которого он узнал, что его должность Советом Народных Комиссаров (СНК) упразднена. Началась служба в Красной армии. В 30-х годах последовал арест и смертный приговор Военной коллегии Верховного суда СССР за антисоветскую деятельность, которую, естественно, репрессированный не вел.

Чтобы оправдать свои действия по «сворачиванию» наступательной активности на Кавказском фронте, Юденич написал докладную записку новому Верховному главнокомандующему России генералу от инфантерии М.В. Алексееву. В нем он ратовал за ведение позиционной обороны. Думается, что Алексеев не мог не согласиться с представленными доводами. Но реакция Временного правительства на доклад Юденича была совсем иной и незамедлительной: там усмотрели в нем «брожение умов» и «политическую ненадежность».