Генерал Власов

Тем временем насторожилось Гестапо. Оно отметило рост в русских уверенности в себе и факты участившихся антинемецких заявлений. Однако собранным материалам не хватало веса, чтобы преодолеть защиту, которой пользовались русские со стороны Вермахта, и Гестапо решило «копать» под Власова — собирать против него материал на базе политических и идеологических свидетельств. Посему оно обратилось в III управление СД с просьбой направить досье на Власова для ознакомления. Бухардт и Элих посоветовали Олендорфу не передавать досье под предлогом того, что в нем содержатся сведения, касающиеся разведки, а не полиции. Олендорф, хотя и не принадлежавший к числу друзей шефа Гестапо Мюллера, знал настроение Гиммлера и вовсе не хотел оказаться втянутым в борьбу с Гестапо. Таким образом, он не отказал прямо, но нашел способ задержать выдачу досье под различными предлогами. Не имея времени на ожидания, группа Бухардта через фон Радецки выпалила по Гиммлеру новым и еще более убедительным докладом, в котором ратовала за необходимость немедленных позитивных перемен в «восточной политике» по следующим причинам:

1) Около 700 тысяч представителей восточных народов с оружием в руках как добровольцы, служащие в настоящее время немцам, сохранят свою преданность рейху и не утратят боевого духа только при условии, если перед ними поставят политические цели, за которые они будут готовы сражаться. Однозначно негативного лозунга борьбы с большевизмом более недостаточно.

2) Пропагандистские действия, которых ждет Гиммлер, не дадут успеха без предложения подобных целей.

3) Восточным рабочим, столь важным для военной промышленности, тоже нужно дать цели, чтобы люди эти стали работать в собственных интересах. Принуждение и насилие приводят к сокращению выпуска продукции и снижению ее качества, а кроме того, эти рабочие, количество которых исчисляется миллионами, могут легко послужить деструктивным фактором для экономики.

Помимо этого в документе содержалась рекомендация неформально принять Власова и выслушать его предложения.

Решительный поворот в пользу Власова в конечном итоге произошел не вследствие усилий СД, а отдельной личности, действующей по собственному почину, а именно штандартенфюрера СС Гюнтера д’Алькена. Д’Алькен принадлежал к группе молодых интеллектуалов, которые в годы, предшествовавшие 1933 г., считали национал-социализм единственной альтернативой коммунизму — при этом упор они делали на «социализм», как на реакцию общества на «бремя греха» буржуазии. Когда нацисты пришли к власти, ему было только двадцать три года, а всего несколько лет спустя он уже сделался главным редактором журнала СС «Дас шварце Кор» («Черный корпус». — Прим. перев.

).

Начало Восточной кампании д’Алькен встретил командиром подразделения военных корреспондентов и пользовался полной поддержкой Гиммлера. Позднее на часть была возложена пропагандистская деятельность, и численность ее с батальонной достигла полковой. Журналисты и пропагандисты разных национальностей трудились вместе под эгидой СС над концепцией «Новой Европы». Тридцатичетырехлетний д’Алькен стал одним из самых молодых полковников в войсках СС.

Он и его подчиненные не являлись профессиональными военными и действовали нетрадиционно. Степень притязаний Гиммлера они уяснили для себя быстрее, чем кто бы то ни было, и без страха критиковали партийных руководителей. Однажды, когда Гроте побывал в части по служебной надобности, он на своем опыте убедился в их страстной и бескомпромиссной оппозиции к «золотым фазанам».[150]

Поначалу Гроте подумал, что стал объектом намеренной провокации. Они рассуждали относительно того, что хотят «лучшего» национал-социализма, и то и дело высказывались в таком духе, мол, «подождите, вот скоро мы вернемся домой!»

Уроженец Рейнской области, д’Алькен в начале войны еще мало понимал особенности боевых действий на Востоке. Коммунизм в его сознании ассоциировался с тем, что узнал он, сражаясь с красными на улицах Германии. Изувеченные тела советских людей, которые ему приходилось видеть как военному корреспонденту, мало повлияли на его точку зрения — он не замечал или не хотел замечать преступлений, творимых немцами.

Однако допросы множества советских военнопленных, общение с русским населением и беседы с многими командирами частей СС, измерявших «восточную политику» мерками реальности, с которой они сталкивались, — все это сыграло свою роль в открытии перед д’Алькеном новых горизонтов. Еще в 1941 г. генерал корпуса войск СС по фамилии Биттрих[151] как-то заявил:

— Все, что говорит Генрих (Гиммлер), — чистейшая чушь! Дела пойдут очень и очень скверно, если мы в корне не поменяем свой подход.