Генерал Власов

Генералы СС Крюгер, Хауссер и Штайнер громогласно пророчествовали в том же духе. Штайнер назвал Гиммлера дураком в присутствии пятнадцати высокопоставленных офицеров,[152] а в июне 1943 г. он позволил своему другу, графу фон дер Шуленбургу, бывшему заместителю комиссара полиции Берлина, высказаться: «Нам придется прикончить Гитлера, пока он совсем не доконал Германию», — при этом даже не возразив, не говоря уж о том, чтобы донести на фон дер Шуленбурга властям.[153]

Эти офицеры СС совершенно не уважали Гиммлера, однако они не располагали никаким политическим влиянием. И вот, зная, что находившийся в непосредственном подчинении Гиммлера д’Алькен — не тот человек, который затыкает уши, когда с ним говорят начистоту, они и поделились с ним своими опасениями. Все эти события постепенно привели д’Алькена к осознанию того факта, что «восточные» установки национал-социализма ошибочны. Когда д’Алькен выступал по радио в первую годовщину Восточной кампании, он уже чувствовал, как не вяжется то, что он говорит, с тем, что он думает. Он стал посылать Гиммлеру рапорты и доклады, в которых постоянно подчеркивалась разница между реальностью и представлениями о ней руководства. В данном направлении он мог позволить себе зайти гораздо дальше, чем кто-нибудь другой, поскольку нравился Гиммлеру, который похвалялся им и его талантами в присутствии самого Гитлера. Д’Алькен воспользовался ситуацией.

Как уже отмечалось выше, в июне 1943 г. Гитлер решительно запретил Вермахту политическое использование Власова и освободительного движения. Д’Алькен, не знавший о том запрете, впервые осмелился высказать Гиммлеру мнение командиров СС, а также и то, к чему пришел на собственном опыте. Особо он подчеркивал, что «восточная политика» неверна, она загоняет русских обратно в объятия большевизма, и только коренные перемены способны принести победу. Гиммлер, однако, просто не мог терпеть чего бы то ни было, что могло подрывать цели и идеологию национал-социализма.

В ноябре д’Алькен приступил к пропагандистской операции в зоне ответственности бригадефюрера Штайнера. Он распорядился провести тысячи допросов, проанализировал их и подготовил на их базе доклады, в которых подчеркивал негативное воздействие непродуманных политических подходов на русских. После небольшой интерлюдии на итальянском фронте, где ему тоже пришлось вести пропагандистскую кампанию против частей польского генерала Андерса, д’Алькена вновь перебросили на Восточный фронт. Гиммлер требовал новых, широкомасштабных усилий в области пропагандистской деятельности. А д’Алькен вновь и вновь твердил о том, что решительных побед можно достигнуть только путем глобальных перемен в «восточной политике» и за счет использования Власова и Русской освободительной армии. Другого пути он не видел.

Гиммлер между тем уже не проявлял в своем неприятии подобных идей прежнего упорства, однако по-прежнему не хотел и слышать о Власове. Между тем он предоставил д’Алькену поразительно много свободы действий — даже дал ему возможность подыскать других русских генералов. Д’Алькен тотчас же повстречался в Берлине с Гроте, изложил ему состояние дел и попросил назвать кого-нибудь, кто мог бы заменить Власова. Большего на тот момент достигнуть не представлялось возможным. Гроте предложил Зыкова и Жиленкова. Зыков являлся весьма выдающейся личностью, однако Гестапо держало его под наблюдением, считая евреем и марксистом. Данные обстоятельства не очень заботили д’Алькена — ему требовались люди высокого полета.

Уже на следующий день дома у д’Алькена в Ванзее состоялась беседа, на которой присутствовали Зыков, Жиленков, Штрикфельдт и Деллингсгаузен. Зыков немедленно объявил себя русским патриотом, яростно раскритиковал допущенные немцами ошибки и в качестве условия своего сотрудничества потребовал полную независимость в организации пропагандистской операции. Д’Алькен ответил, что знает об упущенных возможностях и о том, как скверно обращались с русскими. Хотя он не мог гарантировать, что ему удастся успешно сдвинуть камень с места, он честно обещал попробовать и выразил уверенность, что новые усилия принесут результат. Русские, пораженные откровенностью д’Алькена, согласились сотрудничать после переговоров с Власовым. Что ж, может статься, у СС получится то, что не вышло у Вермахта?

Старт кампании назначили через двое суток. Однако произошло нечто, что ярко продемонстрировало всю беззащитность русских, находившихся под покровительством Вермахта, и показало, какими методами может воспользоваться одна нацистская служба против другой. Когда д’Алькен со своей группой готовился к отъезду, вдруг пропал Зыков — исчез бесследно.

Дело было не только в том, что Зыков находился под подозрением у Гестапо, у него имелись враги и в самом Дабендорфе. Многие опасались, что его марксистская политика повредит движению, и группа русских, имевших на то свои причины, просила Власова о его удалении. Власов, однако, отказал. Хотя он и не всегда сходился с Зыковым во мнениях, Власов высоко ценил его ум и патриотизм.