Генералиссимус Суворов. «Мы русские – враг пред нами дрожит!»

К войскам 26 апреля под именем графа Романова прибыл молодой великий князь Константин Павлович, которого отец-император прислал для прохождения школы у Суворова. Теперь в армии находился представитель российского царского дома – таким образом, война во имя монархии воспринималась русским воинством как патриотический долг, который приходится осуществлять в необычных условиях европейского Юга. В свите Константина Павловича прибыл к Суворову и его старый, многократно проверенный соратник по турецким и польским делам, герой Фокшан и Праги генерал Вилим Христофорович Дерфельден.

Французы отступали, оставляя войскам Суворова берега Тичино. Багратиона Суворов послал к Тортоне, где, по противоречивым сведениям, французский гарнизон ожидал подкрепления из Генуи. Тем временем Моро обосновался на стрелке рек По и Танаро, между крепостями Валенцей и Александрией. Там этот талантливый и властный революционный генерал приводил войска в порядок, готовясь к обороне. Основной корпус русских войск стоял в Павии. Действовал авангард под командованием генерал-майоров Багратиона и авангардный отряд корпуса Розенберга, которым командовал генерал-майор Чубаров. 28 апреля Суворов приказывает Розенбергу занять Валенцу. Но там оказались сосредоточены многочисленные силы французов. Наступило время разведок боем, выяснения обстановки. Багратион двинулся к Нови, далеко опередив основные войска. Суворову удалось занять центральное положение между армиями Макдональда и Моро. У Борго-Франко, в семи верстах ниже Валенцы, генерал-майор Николай Андреевич Чубаров переправился через По. Здесь он, действуя небольшими казачьими отрядами, занял речной остров и деревню Басиньяно. Но французы стянули в Басиньяно превосходящие силы – и воинам Чубарова пришлось отступить на остров. На первое мая была назначена усиленная атака на Басиньяно, в которой принял участие и великий князь. Великий князь взялся командовать атакой, отодвинув в сторону Розенберга. Этим фактом и объясняют неудачу наступления. Сначала Чубарову удалось с боем занять деревню, но потом пришлось с потерями отступить. Два орудия досталось французом, ранен был генерал Чубаров. Во всей операции принимали участие 2 500 человек под командованием генерала Розенберга (разумеется, Розенберг не делил ответственность с великим князем), действиями которого уже были недовольны и Суворов, и император, предлагавший заменить Розенберга Дерфельденом. Суворов двинул войска на выручку Розенбергу, но водная преграда – река Танаро, разлившаяся после дождей, – помешала поспеть вовремя. К вечеру французские войска сосредоточились у Александрии, русские – у Борго-Франко. Суворову Розенберг писал, пытаясь оправдаться: «Как подчинённый, я виноват без оправдания. Но ежели Ваше Сиятельство примете труд исследовать поведение моё в предприятии занять Валенцию, ибо я повеление ваше о присоединении к армии получил, вошедши уже в дело, – то уверен, что прав буду совершенно». Генерал намекал на великого князя…

Розенбергу Суворов гневно пригрозил военным судом, а спасшего положение Милорадовича расхваливал: «Мужественный генерал-майор Милорадович, отличившийся уже при Лекко, видя стремление опасности, взявши в руки знамя, ударил на штыках, поразил и поколол против стоящую неприятельскую пехоту и конницу и, рубя сам, сломил саблю: две лошади под ним ранено. Ему многие последовали и наконец все, между ним, разные батальоны, переправясь, сзади соединились. Сражение получило иной вид, уже неприятель отступал, россияне его храбро гнали и поражали, победа блистала…». Но и тут, по мнению Суворова, командование повело себя не лучшим образом: «Как сзади себя слышат в барабан отбой и сбор, кабы в какой экзерциции, что последнее и там не нужно по исправности войска. Сии герои отступают, преследуемы неприятелем гораздо превосходнее их и строятся у сигнала. Начинается пальба с прибавлением из-за реки войск, на которой множество гибнет людей». Участник сражения вспоминал о подвигах Милорадовича при Басиньяно: «Тут, кроме общей от картечи и пуль опасности, которою генерал

Милорадович пренебрегал, разъезжая всегда впереди под выстрелами, смерть угрожала собственно ему, когда французский стрелок нацелил по нём в трёх шагах из-за куста и неприятельский офицер, наскакав, взмахнул уже саблею, чтобы разрубить ему голову, но Провидение оказало ему в сей день явное покровительство своё. Три лошади убиты под ним, четвёртая ранена. В сём-то сражении, видя общее замешательство войск, он схватил знамя и, закричав: «Солдаты! Смотрите, как умрёт генерал ваш», – поскакал вперёд…».