Генеральный штаб в годы войны

В-пятых, наши возможности тоже далеко не исчерпаны. Наоборот, с каждым месяцем они увеличивались: эвакуированная на восток промышленность прочно становилась на ноги, в глубине страны успешно накапливались многочисленные резервы, в тылу врага все шире разворачивалось партизанское движение.

В-шестых, войска наши получили закалку и некоторый боевой опыт, стали действовать организованней и уверенней; налаживалось надежное управление ими.

В-седьмых, отдалилась угроза войны на два фронта. Разгром немцев под Москвой охладил пыл японских милитаристов.

События этого полугодия, особенно битва под Москвой, еще раз наглядно показали, сколь огромна организующая и вдохновляющая сила Коммунистической партии, как умеет она в критические моменты поднимать весь народ на защиту Отечества.

Велик был и международный резонанс подмосковной нашей победы. Она перечеркнула все расчеты гитлеровцев на изоляцию СССР. 1 января 1942 года 25 государств подписали с нами декларацию о сотрудничестве в войне против фашистской Германии.

А изменилось ли что в самом Генеральном штабе? Да, конечно. Еще в декабре вернулся второй эшелон. На месте его прежней работы остался лишь запасный узел связи с минимальным числом операторов.

Многие опытные генштабисты получили назначения в войска. Начальники отделов В. В. Курасов, П. Н. Кокорев, а затем и М. Н. Шарохин пошли начальниками штабов фронтов и армии. Нас - молодежь - ставили вместо них. Меня, в частности, назначили начальником Ближневосточного отдела.

В работе Оперативного управления и Генштаба в целом установился более четкий ритм. Б. М. Шапошников и А. М. Василевский получили возможность сосредоточиться на крупных вопросах, глубже анализировать обстановку. Ежедневно один-два раза они ездили с докладами в Ставку. Все остальное с успехом выполнялось в отделах. В частности, наш отдел нес основное бремя забот, связанных с пребыванием советских войск в Иране.

Бремя это было отнюдь не легким. В Иране одно время находились три наши армии: 53-я Отдельная Среднеазиатская, 47-я и 44-я. Ввели мы их туда по предложению англичан в конце августа 1941 года на основании договора, заключенного между Ираном и Советской Россией в 1921 году. Договором предусматривалась возможность такой акции в случае возникновения опасности использования иранской территории каким-то другим государством в ущерб интересам СССР. Гитлер же, как известно, делал серьезную ставку на Иран, намереваясь ударить оттуда по советскому Закавказью, а в дальнейшем воспользоваться Ираном как своего рода трамплином для прыжка немецких дивизий с Балкан на Индию. Тут уж затрагивались интересы нашего союзника Великобритании, и она тоже ввела войска в южные районы Ирана. Это прибавило хлопот Генштабу: потребовалась увязка многих вопросов с Наркоматом иностранных дел.

За обстановкой в Иране пристально следил Верховный Главнокомандующий, и на мне лежала обязанность систематически докладывать о ней Б. М. Шапошникову. Борис Михайлович был обаятельным человеком и к таким, как я, молодым тогда полковникам относился с истинно отеческой теплотой. Если что получалось у нас не так, он не бранился, даже не повышал голоса, а лишь спрашивал с укоризной:

- Что же это вы, голубчик?

От такого вопроса мы готовы были провалиться сквозь землю, ошибки свои запоминали надолго и уже никогда не повторяли их.

Как-то я был вызван к Шапошникову далеко за полночь. Борис Михайлович сидел за столом в белой рубашке, с подтяжками на плечах. Китель висел на стуле.

- Садитесь, голубчик,- пригласил он совсем по-домашнему. Мы относительно быстро покончили с делами, но начальник Генерального штаба не спешил отпускать меня. Настроение у него было в тот раз особенно хорошим, и, просматривая карту, он стал вдруг вспоминать, как сам служил когда-то в Средней Азии. Борис Михайлович на память знал особенности здешних операционных направлений, отлично помнил местность. Я тоже наизусть знал театр. Получилась увлекательная беседа.

В последующем такие беседы возникали у нас неоднократно, и я черпал из них очень много полезного для работы своего отдела и для себя лично.

Глава 3. Гроза на юге

Фронт стабилизируется. Что в перспективе? - Просчеты в прогнозах. События в Крыму. - Мера ответственности. - Наступление под Харьковом. Противоречивые оценки. - Одна беда следует за другой. - "Воевать надо не числом, а умением". - Перехваченный приказ. - На воронежском направлении. Тучи сгущаются. - Новый фронт - Сталинградский.

Новый, 1942 год мы, генштабисты, не праздновали, но на душе у всех - было празднично - радовали успехи наших войск под Москвой. Настроение еще более поднялось 23 февраля: в своем приказе по случаю 24-й годовщины Красной Армии Народный комиссар обороны заявил, что недалек тот день, когда Красная Армия разгромит врага и на всей советской земле снова будут победно реять красные знамена.