Генералы и полковники РККА в плену в годы Великой Отечественной войны

Бой шел все утро с переменным успехом. Вскоре после полудня позиции 2-й роты 497-го полка атаковала пехота при поддержке танка. Танк удалось подбить ручными гранатами, но положение для немцев стало угрожающим. У командиров противника создалось впечатление, что советские войска прорвали линию обороны и стараются выйти им в тыл в районе д. Круговец. Оберст Дауберт бросил в бой еще два батальона, однако они могли прибыть к месту боя с большим опозданием.

Тем временем советские части атаковали 2-ю самокатную роту, оттеснили ее в лес и прорвались на ее стыке с 3-й ротой. Противнику пришлось в срочном порядке отвести весь транспорт и своих раненых на Пиревичи, самокатные роты, потеряв многих своих солдат и офицеров, стали отходить к д. Круговец. Взвод противотанкистов оказался фактически уничтоженным, два его орудия выведены из строя и брошены на позициях.

Остатки немецких частей собрались у д. Круговец, где оберст Дауберт образовал новую оборонительную позицию. Потери за день составили одного офицера и семь солдат пропавшими без вести, трех офицеров и 39 солдат погибшими, а также одного офицера и 70 солдат ранеными [102, Fr. 195–199].

Вскоре выяснилось, что через боевые порядки немецких войск прорвались около 100 человек и направились в сторону д. Губичи. Сюда буквально за несколько часов до начала боя прибыла передовая часть штаба (командир соединения, начальник оперативного отделения и пр.) немецкой 134-й дивизии. Не успела она расположиться в деревне, как в 6.35 от командира 5-й батареи 41-го артполка поступил доклад, что «он вынужден остановить свои орудия, так как русские совершили прорыв». Правильность сообщения через три минуты подтвердил майор Крюгер, командир 134-го батальона связи.

Пришлось в спешном порядке организовывать оборону деревни, использовав солдат тыловых служб и связистов, по взводу противотанкистов и саперов и вообще всех, кто оказался под рукой. Около 10.00 на подступах к деревне появились первые группы красноармейцев, и немцы вступили в бой. Сдержать массу прорывавшихся столь слабыми силами оказалось невозможно, и немецкому штабу пришлось отойти в лес, бросив в деревне все имущество и транспорт. Примерно через час красноармейцы покинули д. Губичи и ушли на юг [153, Fr. 144–145].

Днем 18 августа 1941 года проводилось прочесывание лесов у д. Руденка, которая позволила взять в плен еще 3 тыс. бойцов. В ходе операции два солдата 13-й роты 3-го батальона 487-го полка 267-й пехотной дивизии наткнулись на советского полковника, который, не оказав сопротивления, сдался в плен. Они доставили его в штаб своего полка, где тот представился начальником штаба 63-го корпуса полковником А. Л. Фейгиным, в подтверждение чего предъявил удостоверение личности [53, Fr. 206]. Немцы сочли необходимым отметить, что полковник им этнически близок, его предки родом из Швабии, а дети посещали немецкую школу в Советском Союзе.

Во время опроса полковник А. Л. Фейгин поведал, что командир 154-й дивизии погиб при прорыве, командир 61-й дивизии тяжело ранен, а еще один командир дивизии (предположительно, 167-й) был атакован строительной частью 267-го батальона связи и сдался конной группе другой немецкой дивизии, 134-й или 260-й [134, Fr. 887]. Чтобы обнаружить столь высокопоставленных командиров, прочесывание местности немцы решили продолжить.

Только 20 августа зачистка и прочесывание лесов были фактически завершены. В этот день в плен сдались полковник М. И. Чуриков, командир 465-го полка, и тяжело раненый майор Куликов, занимавший должность командира 237-го батальона связи [131, Fr. 899]. В районе д. Круговец обнаружили автомашину, из которой изъяли брошенные там приказы по армии и 63-му корпусу, состав частей, ключи, карты, 610 рублей и личные бумаги майора Б. Г. Вайнтрауба.

В своем приказе от 19 августа 1941 г. командир 267-й дивизии вермахта подвел итоги боевой деятельности своего соединения от Малориты до Гомеля. Особо он остановился на сражениях последних дней, в ходе которых в плен попало около 7 000 советских бойцов и командиров, среди которых много высокопоставленных, в том числе командир дивизии [190, Fr. 204]. Как это нередко случается в немецких документах, остались не названными ни имя командира дивизии, ни номер соединения, которым он командовал.

В этом случае, правда, виноваты не немцы, а, видимо, полковник А. Л. Фейгин. Именно с его слов они записали, что один из командиров дивизий после столкновения с солдатами 267-го батальона связи, сдался в плен военнослужащим 134-й или 260-й дивизий. Не вдаваясь в проверки, немцы приписали эту заслугу себе. Но был ли такой комдив в действительности, так как подходящих кандидатур, на первый взгляд, как будто бы нет.