Генералы песчаных карьер

— А Вы никому не расскажете? — произнесла она, всхлипывая, подняв на него перепуганный взгляд, — Я так боюсь! Вы не представляете, что они могут сделать. Ведь они сумеют и мне при понятых в карман подкинуть наркотики! И меня посадят. Посадят ведь, да?

Внезапно в этом шмыгающем носом старшем лейтенанте, с текущими по щекам слезинками, с пронзительно испуганным взглядом, он увидел совсем не сотрудницу, а маленькую девочку, беспомощно барахтающуюся в жестокой правоохранительной круговерти. Неизвестно, как и для чего занесённую сюда непредсказуемым ветром судьбы. Ведь она была ещё совсем ребёнок, которого заставляли регулировать чужие жизни. Годилась ему в дочери.

К горлу подступил комок жалости и негодования.

Мелодично, словно колокольчик зазвонил телефон, и Маша достала из сумочки маленький алый прямоугольник. На задней крышке виднелось изображённое стразами сердечко.

— Это мама звонила, наверно беспокоится как у меня дела, — успокаиваясь, сказала Маша, скинув звонок и с детской наивной гордостью, вызванной приобретением новой игрушки, кивнула на телефон, — Знаете, сколько времени в нём работает диктофон? Два часа!

— Не бойся, пиши! — твёрдо сказал Журов, радуясь, что девочка успокоилась, — Они ведь сотрудники, законы знают, понимают, что их действия подходят под статью. Беспредельничать никому не дадим. Государство у нас правовое!

Маша склонилась над листком, стараясь выводить ровным почерком строчку за строчкой. Периодически она поднимала голову и что-то спрашивала по тексту. Отвечая, Поликарп ходил по кабинету. Он думал:

— Как навести порядок, и при этом увести Машу из-под удара? Нужна веская доказательная база. Перевод её в другой отдел сразу вызовет подозрения. Затихарятся. Начнут её прессовать, и она сможет не выдержать — тогда всей операции каюк.

Подспудно он не мог осознать, что такое возможно в совершенно новой, недавно специально образованной президентом структуре. Куда отбирались кадры под личным генеральским контролем. Он ещё надеялся где-то в глубине своего сознания, что ситуация прояснится, превратится в жестокую шутку. И после принесённых извинений всё уладится. Но рисковать Машей он не мог.

Прочитав написанное, он снова пришёл в ужас, но теперь это его уже не волновало как в первый раз. Теперь он читал это с чувством охотника, которому дают наводку на дичь. Он уже явственно видел этих ребят, и мысленно выстраивал комбинацию по их задержанию.

— Топай домой! — бодро сказал он Маше, — И продолжай болеть, пока не вылечишь свои синяки. Чтоб появилась у меня красавицей, как на подиум. Я тебе позвоню.

Маша улыбнулась. Рот у неё оказался непомерно большой. А улыбка открытая, словно она рекламировала своими белоснежными зубами жевательную резинку. Зависшие на ресницах слёзы продолжали неуверенно дрожать, сомневаясь, что всё будет хорошо.

Поликарп позвонил в техническую разведку милицейского управления. Там ещё руководил полковник Смершин, с которым он служил раньше и знал, что тот не выдаст. При встрече, рассказав о сложившейся ситуации, попросил содействия.

— Проблем нет! — сказал тот, — Но надо согласовать мероприятия с нашим руководством. Напиши задание и утверди у своего генерала, а я подпишу у своего.

В тот же день Поликарп был на приёме у Карманова Александра Ивановича. Тот проявил деятельное участие. Откровенно возмущался поступкам сотрудников и укрывательством руководителя. Не сильно интересовался потерпевшей и сразу согласился с необходимостью чистки рядов от случайно затесавшихся. Одобрил план Журова.

Узнав по телефону, когда Маша выходит с больничного, Поликарп попросил её зайти перед работой. В кабинете уже находились сотрудницы технической разведки. Пока Журов выходил на двадцать минут в коридор, они оборудовали Машу, взяв с неё расписку о сохранности аппаратуры.

К тому времени оперативное дело под названием «Крысы» было зарегистрировано. Фигурантами его стало практически всё отделение во главе с начальником.

Это было сделано вовремя!

Вечером того же дня Маша успела позвонить по телефону, сказав, что они выехали на операцию. Но утром на работу не пришла. Не пришла и на следующий день. И через день.

Когда Поликарп подошёл к начальнику её отдела поинтересоваться, где сотрудница, тот усмехнулся в ответ:

— Наверно опять загуляла! У неё это случается. Или коксу объелась, после чего ей всякие дурные мысли приходят в голову о своих коллегах по работе.

По издевательскому ответу, и выражению лица, с которым были произнесены слова, он понял, что тот в курсе происходящего. Но откуда же он знает? Кто ему сказал? Смершин? Нет! Карманов?

Телефон в квартире Маши молчал. Журов позвонил в справочное скорой помощи и узнал, что она два дня назад была доставлена в больницу. Журов немедленно выехал к ней.

Это была общая большая палата человек на шесть. Журов посмотрел вокруг, но не увидел знакомого лица. Большинство коек были заняты и женщины с интересом смотрели на вошедшего мужчину. Почему-то он обратил внимание на одну из пустых кроватей, рядом с которой на тумбочке стоял медвежонок.