Генералы Великой войны. Западный фронт 1914–1918

   Сражение началось замечательно успешно, и вскоре стало казаться, что можно говорить об ошеломляющей победе. Линия Гинденбурга была пробита на участке шириной 10 км и глубиной 6,5 км. Войска свободно преодолевали немецкие траншеи противника, тысячи немцев были взяты в плен, сотни неприятельских орудий откатили к британским рубежам. Казалось, долгожданный прорыв наконец достигнут, и звон колоколов по всей Великобритании 21 ноября возвестил о победе. Но затем дела пошли скверно.

   Официально все было на стороне англичан в битве при Камбре. Сражение было тщательно спланировано и безошибочно проведено, были испробованы новые методы, старые уроки учтены, противник был ошеломлен и сокрушен, и все же, как часто случалось и раньше, наступление вскоре провалилось. Сражение закончилось контратакой, предпринятой немцами 30 ноября, в результате которой они не только выбили англичан с только что взятой территории, но также и сумели захватить те участки, которые англичане удерживали годами. Как же так случилось, что то, что так славно начиналось, закончилось столь отвратно?

   История с Камбре берет начало в июне 1917, когда подполковник Дж. Фуллер, офицер главного штаба Танкового корпуса, обсудив проблему с командующим корпуса бригадным генералом Хью Эллисом, послал в штаб-квартиру Хейгу записку, в которой он излагал свой взгляд на то, что Камбре и Сен-Кантен были идеальным местом для проведения внезапной и быстрой танковой атаки. Этот участок фронта поддерживался силами 3-й армии под командованием генерал-лейтенанта сэра Джулиана Бинга, в распоряжении которого находилось пять корпусов на линию в 65 км. Сектор Камбре находился к югу от поля Аррасского сражения. Местность не была еще изрыта воронками, холмы и открытые поля перемежались с лесистыми участками и рощами, а почва была сухая и твердая. Сектор удерживался всего лишь силами немецкой 2-й армии, которая стояла сразу за оборонными рубежами линии Гинденбурга. Фуллер полагал, что прорыв может быть обеспечен массированной атакой танков, которые сомнут проволочные заграждения, позволят пехоте расширить брешь, а затем кавалерия, действуя на открытом пространстве на востоке, закрепит успех.

   Эта операция не рассматривалась как главное наступление, однако по меньшей мере она бы отвлекла немцев и сократила бы их резервы, сгруппированные вокруг Ипрского выступа, поскольку некоторые пришлось бы отослать на юг для защиты сектора Камбре. Записка Фуллера была рассмотрена в Ставке, но в конце концов генерал Киггел, начальник штаба Хейга, наложил вето, поскольку полагал, что британские войска должны сосредоточиться на предстоящей атаке в Пасшендэле в районе выступа.

   Фуллер снова выступил с тем же предложением в августе, когда танки, приданные 5-й армии, уже завязли во фландрской грязи. Теперь и он, и Эллис думали о танковом «рейде» на Камбре, и на сей раз их поддержал генерал Бинг, который считал направление на Камбре главным, а потому не прочь был усилить атаку танками. Это было не совсем то, что предполагали Фуллер и Эллис: они рассчитывали продемонстрировать, что танки могут прорвать оборону немцев, даже такую укрепленную, как линия Гинденбурга, где были прорыты фактически противотанковые окопы шириной 3 м, а проволочные заграждения — шириной 45 м. Два офицера-танкиста рассчитывали всего-навсего стремительно пройти сквозь эти заграждения, посеяв тревогу и панику в ряды противника, и быстро вернуться на базу, так что вся операция должна была занять не более восьми часов.

   Свои широкомасштабные планы Бинг собирался приурочить к сентябрю. Киггел вновь пытался вынудить Хейга отклонить предложение на тех же основаниях, что и прежде, а именно — что британским войскам не под силу развернуть два наступления одновременно. К сентябрю, однако, стало очевидно, что наступление во Фландрии задохнулось, и Хейг стал рассматривать возможности прорыва на других участках фронта, чтобы истощить немецкие резервы и поднять боевой дух англичан, и не только среди министров. Идею наступления в секторе Камбре вновь проанализировали, и была признана ее целесообразность. 13 октября Бинг получил полномочия планировать операцию, начало которой было назначено на 20 ноября, при том что концепция операции была пересмотрена: целью полномасштабного наступления был прорыв, но в сжатые сроки.

   Бинг со своим штабом с энтузиазмом принялись за дело, но быстро столкнулись с трудностями, главная из которых заключалась в отсутствии достаточного резерва, который можно было бы кинуть в танковый прорыв. Мы уже рассматривали ситуации, которые показывали необходимость наличия адекватного резерва, но те силы, которыми располагали в октябре 1917 года, были нужны во Фландрии. Хейг разрешил Бингу задействовать только те резервные войска, которые были приданы 3-й армии, плюс кавалерийский корпус, с оговоркой, что если за двое суток не будут достигнуты существенные результаты, то наступление придется свернуть.