Генезис. Книга I

К счастью, никто из них не заметил того, что я пришёл в себя. Спасибо моим навыкам, которые и в этом мире даже с подключёнными ко мне множественными датчиками доказали свою работоспособность. Зачем я пытаюсь скрыть от врачей своё пробуждение? Всё очень просто. Мне не хочется, чтобы об этом узнала Анастасия Викторовна. Её излишнее внимание мне сейчас ни к чему. До тех пор, пока я не смогу излечиться, ей лучше не знать о том, что я пришёл в себя. Врачи мне вряд ли помогут, а методы тёти могут сделать всё только хуже. Однако такими темпами я и сам себя в могилу сведу. Надежда была на Олега, но после его провального, пускай и весьма брутального плана с хамелеоном веры в него поубавилось. Похоже, придётся придумывать новый план.

И хотел бы я приступить к его придумыванию прямо сейчас, но вдруг заметил странность в своей палате. Что-то в ней изменилось. Как Зверолов я всегда подмечаю такие мелочи. В особенности, если много времени провожу в одном месте. Тому есть разные причины, но я не думаю, что в этом мире можно опасаться хоть одной из них. Однако, горшок с фикусом, стоявший до этого в левом углу окна, вдруг переехал в правую его сторону. Да и рулонные шторы кто-то опустил вниз, огородив меня от вида глубокой ночи за окном.

— Странно… — прошептал и огляделся, пытаясь понять, изменилось ли ещё что-то.

Я не параноик, но точно уверен, что с последнего визита медсестёр в мою палату сюда никто не заходил, а до этого цветок был на своём месте, и окно было открыто. Вдруг, по комнате скользнула размытая тень, и я замер. Впрочем, я и без того не мог пошевелиться, но сейчас перестал даже дышать. Мне точно не показалось, и в палате кто-то или что-то есть. И, судя по моей чуйке, оно не желает мне добра. Иначе, почему несуществующая шерсть на моей спине встала дыбом⁈

И когда я уже прокрутил все возможные варианты, кто это может быть, оно появилось на моей груди. Крохотное создание с причудливой мордашкой, телом обезьянки с чёрно-фиолетовой шерстью и длинным, тонким хвостом, как плётка. Словно не замечая меня, оно уселось на пятую точку и принялось вычёсывать блох, стряхивая всё это дело на меня. Я не поверил своим глазам, сильно моргнул два раза, но зверь не пропал. Более того, даже не обратил на меня никакого внимания, будто меня тут нет совсем.

— Пакость⁈ — мой ошарашенный голос заставил его дёрнуться. — Ты что здесь забыл?

— Хозя валит, Пакость след! — произнёс он и широко оскалился, показав мне два ряда треугольных, чрезвычайно острых клыков.

— Чтоб меня гиены задрали… — прошептал я, до сих пор не веря, что всё это мне не снится. — Ты в самом деле пошёл за мной? И Он тебя пустил?

Пакость уверенно кивнул и продолжил чесаться, забыв про наш разговор. У меня самого начал нос чесаться от его вида, но мне было не до этого. Я думал над тем, как это могло произойти? Скорее всего, Пакость заскучал там без меня и выпросил у Покровителя дополнительный билет вслед за мной в этот мир. Он и мёртвого достанет, так что не исключено, что и Покровитель на это согласился.

Для ясности, Пакость — мой друг и верный товарищ из прошлой жизни, который не раз меня выручал. Вообще-то, он последний такой в своём роде, как сам он мне говорил. Хотя я так до конца и не понимаю, кто он такой. В один из дней он сам пришёл к нам в цитадель. Правда, мы не сразу это поняли. Мелкий он, а в соотношении с размерами цитадели — крошечный. Вот и начал он пакостить, подворовывать еду и подглядывать за Лорейн. Она его, кстати, и заметила. Есть у девушек некое шестое чувство, и просыпается оно, когда за ними подглядывают, особенно в душе. Боюсь представить, сколько бы всего успел наворотить этот мохнатый проказник, если бы она чудом его не поймала. Всех тонкостей той истории не знаю, но уверен, что не обошлось тут без обмана и хитрости с применением техник соблазнения от Лорейн.

После поимки о Пакости узнали все. В тот день все перед друг другом в цитадели извинялись. Ведь за почти два месяца, что Пакость провёл в ней, он успел много всего наворотить и столкнуть лбами многих Звероловов. Благо, всё решилось до того, как накал страстей достиг своего максимума. Поначалу Пакость хотели казнить. Лорейн со своей доброй душой предложила изгнать его из цитадели и не убивать, но тут вступился я. Почему-то эта милая мордашка вызывала во мне тёплые чувства. Не мог я просто так взять и выгнать его, лишить крова, пищи и пакостей, к которым он так привык за два месяца. Не исключаю, что Пакость как-то воздействовал на меня ментально, найдя родную по характеру душу, но это уже и неважно. Главное, что в тот вечер я настоял на том, чтобы его оставить. Под свою личную ответственность, разумеется. За эту ответственность мне ещё не раз потом приходилось отвечать и извиняться перед товарищами, ведь Пакость был неисправим и никогда не прекращал добавлять перчинки в жизнь братства, чтобы жизнь малиной не казалась.