Гений

За обедом разговор зашел о работе Юджина, и тот со всеми подробностями стал описывать Джозефа, и Билла, и Джона-Бочку, и маленького Садза, и кузнеца Гарри Форнза. Карлотта слушала с большим вниманием, стараясь, однако, не показывать этого. Все в Юджине ей нравилось и казалось каким-то особенным – его худощавая фигура и тонкие руки, его темные волосы, черные глаза. Ей нравилось, что он утром одевается в платье рабочего, целый день проводит в мастерской и, несмотря на это, появляется к обеду в таком безукоризненном виде. У него были непринужденные манеры, а в движениях, как будто бы сонных, чувствовалась какая-то стремительная сила. Его присутствие вносило в дом живую струю.

С первого же взгляда угадывалось, что он художник и, по всей вероятности, талантливый. Юджин ничего не говорил о своей профессии, он старательно избегал всяких разговоров на эту тему и только внимательно слушал. У Карлотты было ощущение, что он изучает ее и всех остальных, и от этого она становилась еще оживленнее. «Вот мужчина, с которым приятно было бы познакомиться поближе», – неоднократно мелькало у нее в голове.

Карлотта жила в доме матери десять дней; но, несмотря на то что Юджин уже на третий день стал встречать ее не только за обедом (что было вполне естественно), но и за завтраком (что несколько его удивило), он не уделял ей большого внимания. Она была мила, бесспорно, но Юджин мечтал о женщине совсем иного типа. Он находил ее исключительно приятной и очень любезной собеседницей; его восхищали ее умение одеваться и ее красота, он присматривался к ней с большим интересом и думал о том, какой жизнью она живет. Из обрывков разговоров, которые ему приходилось слышать, он сделал вывод, что она довольно состоятельна. Были упоминания о квартире в западной части Сентрал-парка, где, по-видимому, велась крупная игра, об автомобильных прогулках, о ложах в театре и о людях, – очевидно, близких знакомых, – зарабатывавших большие деньги. Он слышал, как Карлотта рассказывала о горном инженере докторе Рауленде; о преуспевающем биржевике, держателе угольных акций Джералде Вудсе; о некоей миссис Хэйл, вложившей большой капитал в медные рудники и, должно быть, очень богатой. «Как это обидно, что Норман не может заняться чем-нибудь в этом роде», – расслышал он однажды слова Карлотты, обращенные к матери. Юджин понял, что Норманом зовут ее мужа и что он должен скоро вернуться. Поэтому он держался на расстоянии, испытывая к ней интерес, скорее похожий на любопытство, чем на что-либо другое.

Миссис Уилсон, однако, не принадлежала к числу людей, которых легко обескуражить. Однажды вечером, сейчас же после обеда, к дому подкатил огромный красный лимузин, и Карлотта сказала как бы невзначай:

– Мы собираемся на прогулку. Не хотите ли присоединиться к нам, мистер Витла?

Юджину до этого еще не случалось ездить в автомобиле.

– С большим удовольствием, – ответил он, так как при виде подъехавшей машины у него тотчас же мелькнула мысль о предстоящем ему тоскливом вечере в опустевшем доме.

За рулем сидел шофер – представительная личность в желтом соломенном картузе и коричневом пыльнике, но миссис Уилсон сумела выкроить место и для Юджина.

– Ты, дорогой, садись с шофером, – сказала она Симпсону и, последовав за матерью в машину, предложила Юджину сесть рядом. – В ящике, должно быть, есть еще кепи и плащ, – заметила она, обращаясь к шоферу. – Передайте, пожалуйста, мистеру Витла.

Шофер достал тонкий полотняный плащ и соломенный картуз, и Юджин надел их.

– Прекрасная вещь – автомобильная езда, правда? – приветливо обратилась Карлотта к Юджину. – Она так освежает. Если существует на свете отдых от земных забот, так это быстрая езда.

– Мне еще не приходилось ездить на автомобиле, – просто сказал Юджин.

Тон, каким он произнес эти слова, тронул Карлотту. Ей стало жаль его, – таким он выглядел одиноким и грустным. Его равнодушие к ней дразнило ее любопытство и задевало гордость. Почему он так мало обращает на нее внимания? В то время как машина, то в гору, то под гору, мчалась по узким дорогам, обсаженным тенистыми деревьями, Карлотта при свете звезд разглядывала Юджина. Лицо его было бледно и выражало задумчивость и безразличие.

– Ох, уж эти серьезные мужчины! – пожурила она его. – Какой ужас быть философом!

Юджин только улыбнулся.

Вернувшись домой, все разошлись по своим комнатам, и Юджин решил спуститься в библиотеку за книгой. Проходя мимо спальни Карлотты, он увидел, что дверь раскрыта и Карлотта сидит, слегка откинувшись в глубоком кресле, положив ноги на стул, – платье ее немного приподнялось, и красивая ножка видна была до щиколотки. Она не шевельнулась, а только с ласковой улыбкой подняла на него глаза.

– Разве вы еще не устали, что не ложитесь? – спросил он.

– Не совсем еще, – ответила она.

Он спустился вниз, зажег свет в библиотеке и стал просматривать корешки книг. Вдруг он услышал чьи-то шаги – Карлотта подошла к нему и тоже стала разглядывать книги.