Гений российского сыска И. Д. Путилин. Гроб с двойным дном

— К вашим услугам, господа. Не делайте попытки бежать, дом оцеплен. Да вот — неугодно ли.

В залу входил отряд сыскной и наружной полиции.

— Ну-с, Прженецкий и Гилевич, вы остроумно сде­лали, что доставили мне в сыскное ваш страшный подарок — труп застрелившегося в вашем вертепе Грушницкого. Я вам, по крайней мере, отплатил визитом. А хорошо я играл, Прженецкий?

— Дьявол! — прохрипел тот в бессильной ярости.

Начался повальный осмотр всей мельницы и опрос всех присутствующих.

— Колечки снимете, граф Конрад Тышкевич, их надо отдать вдове того несчастного, которого вы гнусно довели до самоубийства, — сказал Путилин.

Так погибла знаменитая мельница в Гусевом переулке. Выигранные деньги благородный Путилин вручил вдове, г-же Грушницкой. Он спас ее с дочерью не только от нищеты, но и от позора: из шестидесяти девяти тысяч она внесла тридцать, растраченные ее мужем, как опекуном Юлии Вышеславцевой.

Как благодарила Грушницкая этого удивительного человека!

ПРОПАВШЕЕ ЗАВЕЩАНИЕ (Кромовские миллионы)

«ЛЕСНОЙ КОРОЛЬ» И ЕГО КРЕСТНИК. КРОМОВ И ЛОВКОВ-РОГАТИН

Широко-широко раскинулись под С-м монастырем знаменитые лесные биржи петербургского «лесного короля» Ивана Федотовича Кромова.

О, его недаром величали так; он, действительно, был могущественным повелителем целого лесного царства!

И когда, бывало, на этих биржах с гигантскими горами леса появлялась характерная, кряжистая фигура старика с окладистой седой бородой, одетого всегда сте­пенно, скромно, по-купечески, все говорили с искренним почтением и уважением:

— Смотрите, смотрите, вот идет Кромов!

И расступались перед ним, давая ему дорогу.

А он, этот суровый, скромный старик, глядел приветливо, но и горделиво.

И эта горделивость была не той простой чванливостью, которой обладают случайные выскочки-миллионеры, а особенной: тут чувствовались гордость и довольство человека, сумевшего кипучим, энергичным трудом всей долгой жизни создать все это богатейшее царство.

Да, Иван Федотович Кромов имел право гордиться.

Обширнейшая торговля, дававшая миллионные барыши, не только, так сказать, внутренняя, но и внешняя, ибо Кромов имел крупные дела с английскими лесопромыш­ленниками, экспортируя товар на собственных пароходах, была создана им, только им одним.

Тут не было ни дедушкиных, ни тятенькиных капиталов, ибо Иван Федотович наследовал только... «крест да медную пуговицу».

Но зато он получил в наследство тот могучий черноземный талант, ту мудрую сметку, то упорство, кото­рыми богаты иные замечательные русские характеры, вы­ходцы от сохи.

На своих лесных угодьях, где шла, бывало, работа «сырьем», «на корню», он, миллионер, к кому за высо­кую честь считали приезжать архиереи и генералы, работал плечо о плечо с простыми рабочими.

— Эх, паря, разве так надобно? Ты вот этак... И показывал рабочему, как надо сделать «этак». И вместе с ними, облитый здоровым, прекрасным потом труда, ужинал у разложенной «грудки», хлебая деревянной ложкой незамысловатую похлебку.

Да, Иван Федотович Кромов, державшийся по старой вере, являлся блестящим русским самородком, человеком, над которым не оправдалась мудрость поговорки: от трудов праведных не нажить палат каменных.

Нет, он нажил их, и сколько, и каких!

В его домах сверкала золотом истинная, не показная роскошь, чувствовалось присутствие страшной денежной силы.

Но и в этих раззолоченных палатах Кромов оставался таким же простым человеком и вел степенный, скромный образ жизни.

Другой крупной фигурой в Кромовских предприятиях являлся Василий Алексеевич Ловков-Рогатин, крестник старика Кромова.

В тот момент, с которого начинается наш рассказ о пропавшем духовном завещании, Ловков-Рогатин из скромных должностей, какие занимал при своем крестном благодетеле, успел уже перешагнуть в нечто очень крупное и солидное: он состоял главным управляющим всеми делами Ивана Федотовича.

Шутка сказать: быть главным управляющим многомиллионными делами Кромова!

Нужно отдать полную справедливость Василию Алексее­вичу Ловкову-Рогатину, он не даром, а по заслугам получил этот пост.

Он был поразительно способен, умен, ловок, находчив и трудолюбив.

— Орел парень! Далеко пойдет! — говорили о нем.

И он, действительно, далеко пошел и ушел...

Пополняя свое довольно скудное образование, работая над собой, он ни на шаг не отставал от своего знаменитого крестного отца Ивана Федотовича.

— Надо бы, Вася, — начинал, бывало, Кромов. А Вася, крестник, читавший мысли своего могуще­ственного благодетеля, поспешно доканчивал за старика.

— На Лодейное поле проехать? Я сам об этом думал, хотел вам доложить.

— А ты как же так мысли мои угадал?

— Да научился, благодетель Иван Федотович. Кроме того, все остальное — все в порядке. Я, как вы знаете, зорко слежу и кроме лесных угодий в Лодейном поле все обстоит благополучно.

Старик Кромов с восхищением и гордостью поглядывал на своего умника-крестника.

— Молодец, Вася! Мой ученик, весь в меня, — шептал он, тихо смеясь довольным смехом, со светлым видом.