Гении Возрождения. Леонардо, Микеланджело, Рафаэль и другие выдающиеся живописцы, ваятели и зодчие

Баччо же и сам принялся за статуи, и первой был Адам с поднятой рукой, около четырех локтей в высоту. Фигуру эту Баччо закончил, но так как она у него вышла узкой в бедрах и с некоторыми изъянами в других частях, он переделал ее в Вакха, впоследствии подаренного им герцогу, у которого он стоял много лет в дворцовых покоях, а недавно был поставлен в нишу в нижних помещениях, где государь проживает летом. Равным образом приступил он к сидящей Еве, тех же размеров, и довел ее до половины, но не закончил из-за Адама, которому она должна была соответствовать, а так как он начал второго Адама другой формы и в другом положении, ему пришлось менять и Еву; ту же первую, сидящую, он превратил в Цереру и подарил ее светлейшей герцогине Элеоноре вместе с Аполлоном, другой обнаженной статуей, им законченной, и ее превосходительство повелела поместить ее перед гротом в садах Питти, выстроенным по рисунку Джорджо Вазари. Обе эти фигуры, Адама и Евы, Баччо выполнил весьма вольно, а так как они понравились ему самому, он думал, что они понравятся и всем вообще, и художникам в частности, и отделывал, и отчищал он их со всем своим удовольствием и старанием. Когда же затем эти Адам и Ева были подставлены на предназначенное им место и открыты, участь их была той же, что и других его произведений: и сонетами, и латинскими стихами заклеймили их слишком жестоко. Так, например, смысл одного из стихотворений был таков: подобно тому, как Адам и Ева опозорили рай своим ослушанием и заслужили изгнания оттуда, так и эти фигуры, опозорившие землю, заслуживают изгнания из церкви. А между тем статуи эти соразмерны и многие их части красивы, и если не хватает им изящества, какого не мог он придать своим произведениям, искусство и рисунок, в них вложенные, заслуживают большого одобрения.

Некие господа задали как-то вопрос одной благородной даме, остановившейся, чтобы разглядеть эти статуи, как ей кажутся эти голые тела. На что она ответила: «О мужчинах судить не смею». Когда же ее попросили высказать мнение о женщине, она сказала, что, по ее разумению, Ева эта обладает двумя весьма положительными качествами: она белая и не рыхлая. Находчиво сделав вид, что хвалит, она скрытым образом осудила и уколола мастера и его мастерство, найдя у статуи такие достоинства женского тела, которые по необходимости приходится приписать мрамору как материалу; ему-то они присущи, но никак не работе и не мастерству, почему похвалы подобного рода мастера и не хвалят. Итак, достойная женщина этим и показала, что, по ее мнению, ничего, кроме мрамора, в статуе этой похвал не заслуживает.

После этого Баччо приступил к статуе усопшего Христа, а так как и она не выходила у него так, как он ее задумал, то, продвинув ее довольно далеко, он ее бросил и, взявшись за другой мрамор, начал другую статую в положении, отличном от первой, и с ангелом, который поддерживает голову Христа коленом, а плечо рукой. И он не успокоился, пока полностью не закончил, но когда было отдано распоряжение поставить их на алтарь, они оказались такими большими, что заняли слишком большую площадь, не оставив пространства священнику для совершения богослужения. И хотя статуя эта была выполнена толково и принадлежала к лучшим работам Баччо, тем не менее народ никак не мог успокоиться, чтобы ее не порочить, и даже откалывали от нее куски, чем занимались и священнослужители не меньше, чем все другие. Баччо же, убедившись в том, что славе художников, выставляющих незавершенные работы, вредит мнение тех, кто либо этим делом не занимается, либо ничего в нем не понимает, либо и моделей не видели, решил выполнить для завершения алтаря и в дополнение к статуе Христа статую Бога Отца, для которой из Каррары был выписан прекрасный мрамор. Он продвинулся с ней уже довольно далеко, задумав ее полуобнаженной наподобие Зевса, но герцогу она не понравилась, да и сам Баччо нашел в ней некоторые изъяны, и потому он ее бросил как есть, и так она и стоит в попечительстве до сих пор.

Однако гласом народа он пренебрегал и больше думал о том, как бы разбогатеть и приобрести недвижимость. На Фьезоланском холме купил он очень красивое поместье по названию Спинелло, а в долине выше Сан Сальви, на берегу реки Аффрико, еще одно с очень красивым домом, носящее название Кантоне, а на Виа Джинори большой дом был приобретен им на деньги и по милости герцога. Упрочив таким образом свое положение, Баччо мало думал о работах, и так как гробница синьора Джованни осталась незавершенной, Приемная зала была только начата, с хором и алтарем было покончено, он уже не обращал внимания ни на слова, ни на хулу, которая по этому поводу высказывалась. Тем не менее после того как алтарь был сооружен и был установлен мраморный пьедестал статуи Бога Отца, он, сделав ее модель, приступил к ней и, наняв каменотесов, принялся за работу.