Гений. Жизнь и наука Ричарда Фейнмана

6. Вне зависимости от того, какая из высказываемых ныне теорий окажется истинной, очевидно, что в нашем распоряжении теперь есть теория ядерных полей, которую можно развить до предела, когда ее результаты будут сравнимы с экспериментальными, и за эту задачу следует взяться со всем энтузиазмом».

Непосредственного энтузиазма не последовало, но Оппенгеймер все же организовал несколько форумов, дав Дайсону возможность изложить свои идеи. Его выступления стали событием в мире физики. Из Нью-Йорка приехал Бете, чтобы послушать его и морально поддержать. Присутствие Оппенгеймера на семинарах действовало Дайсону на нервы; тот постоянно прерывал его, критиковал, придирался, использовал любой шанс указать на ошибку. Дайсону казалось, что профессор страдает от неконтролируемого невроза: он курил одну сигарету за другой и все время ерзал в кресле. Фейнман следил за успехами Дайсона издалека, не отрываясь от своей работы. Однажды Дайсон навестил его в Корнелле в выходные и изумленно наблюдал, как тот за каких-то пару часов решил два фундаментальных уравнения. Потом Фейнман впопыхах написал ему письмо: «Дорогой Фримен, надеюсь, ты не раззвонил всем, как быстро я сумел подсчитать рассеяние света, измерив потенциалы, потому что вчера, взглянув на свои расчеты, я обнаружил, что эффект равен нулю. Уверен, какой-нибудь сообразительный парень вроде Оппенгеймера сразу заметил бы мою ошибку».

В конце концов Бете сумел переубедить Оппенгеймера. Он открыто заступился за теорию Фейнмана и поддержал Дайсона перед аудиторией, заявив, что тому определенно есть что сказать. Он отвел Оппенгеймера в сторону на частный разговор, и после этого ситуация изменилась. К январю стало ясно, что Дайсон победил. На собрании Американского физического общества он чувствовал себя почти таким же героем, как Швингер год назад. Сидя в зале рядом с Фейнманом, он слушал восторженную речь лектора о «прекрасной теории Фейнмана — Дайсона». Фейнман провозгласил: «Что ж, док, теперь ты в деле». А ведь у Дайсона даже не было докторской степени. Воодушевленный, он отправился в турне с лекциями и сказал родителям, что теперь его официально считают птицей высокого полета. Но лучшей и самой запомнившейся наградой за труды для него стала записка, обнаруженная им в почтовом ящике в конце осени. В ней говорилось: «Nolo contendere[136]. Р. О.

»[137]

Графики Дайсона, диаграммы Фейнмана

Фейнман полностью осознал мощь своей мыслительной машины в январе, на том же собрании Американского физического общества. Поводом стала история со Слотником и теоремой Кейза. Физик Мюррей Слотник представил свою работу по динамике мезонов, и Оппенгеймер разнес ее в пух и прах. Новый вид частиц и новый вид полей: применимы ли к ним недавно разработанные методы перенормировки? Сейчас внимание физиков было направлено внутрь ядра, на высокоэнергетичные частицы, формирующие силы внутри ядра атома, и теории мезонов переживали подъем. Их содержание напоминало квантовую электродинамику — как-никак, «флора» и «фауна» были одними и теми же, — но имелось одно существенное различие: «двойником» фотона был мезон, а мезон обладал массой. Фейнман не владел ни языком, ни специфическими методами этой быстро развивающейся области физики. Данные, полученные в ходе экспериментов, свидетельствовали о рассеянии электронов нейтронами. Многие гипотезы, казавшиеся правдоподобными, столкнулись с вечной проблемой физиков — бесконечностями. Слотник исследовал два вида теорий — с псевдоскалярной связью и псевдовекторной связью. В первом случае ответ был конечным; во втором получалась бесконечность.

И Слотник решил доложить о своей работе. По окончании его доклада Оппенгеймер спросил: «А как же теорема Кейза?»

Слотник впервые слышал про теорему Кейза, и неудивительно — ведь Кеннет Кейз, сотрудник докторантуры, работавший в институте Оппенгеймера, еще не опубликовал ее. Но оказалось, что согласно этой теореме результат должен быть одинаковым как для псевдоскалярной, так и для псевдовекторной связи. Выступление Кейза было намечено на следующий день. Слотнику нечего было ответить.

Фейнман не изучал теорию мезонов. Получив ее краткое объяснение, он вернулся в номер и взялся за расчеты. И тоже получил два разных результата. На следующее утро он поймал Слотника и попросил его проверить свои вычисления. Тот пришел в недоумение. У него ушло полгода напряженной работы на эти расчеты; о чем речь? Фейнман достал листок бумаги с написанной формулой.

— А что значит Q? — спросил Слотник.

— Передача импульса, — ответил Фейнман. — Свойство, изменяющееся в зависимости от степени смещения электрона.

Такой ответ стал еще одним потрясением для Слотника: за полгода работы он так и не осмелился подступиться к этому усложнению. Ему казался трудно решаемым даже пример с электроном без смещения.