Генофонд нации

– На симпозиуме говорилось о недостаточном финансировании борьбы с наркоманией. Как вы расцениваете перспективы России на получение цели кредита на эти Международного валютного фонда?

– Я не представляю здесь МВФ. Но если хотите знать мое личное мнение…

– Очень, очень хотим! – в унисон пропел дуэт журналистов, к которому незамедлительно присоединился и Безверхий.

Опираясь на кий, Бредли снисходительно кашлянул. Среди семи смертных грехов, коим он был подвержен, гордыня занимала не последнее место.

Да и приятно, Матка Боска Ченстоховска, ощутить себя оракулом! Особенно в присутствии семнадцатилетней дочери, которая в Штатах прислушивалась к твоим словам не больше, чем к тявканью той-терьера, подаренного этим новым ее дружком Гомесом. Сейчас же Гертруда смирнехонько стояла рядом с Безверхим, и Карел Бредли воодушевленно начал объяснять журналистам, но в первую очередь дочери, сложные механизмы международного ростовщичества.

– Но вообще, господа, кредитовать любые программы в России – это все равно, что давать водку алкоголику. Чем больше пьешь, тем больше хочется, и так вплоть до белой горячки.

Безверхий знал, что международные кредиты никогда не предоставлялись для того, чтобы помочь России. Они предоставлялись для стабилизации рынка, чтобы западные фирмы, вложившиеся в российскую экономику, смогли вытащить свои прибыли до того рокового, кризисного года, когда снова рухнет российский рынок.

Тем не менее Юрий Безверхий вежливо захлопал. Карел звал его на чешский манер – Юрай:

– На один вопрос я ответил. Мы договаривались о двух. Потом доиграем с тобой партию, и мы с мисс Бредли скажем всем «бай-бай». Завтра в десять часов утра наш «боинг» помашет вам крылышками, поэтому надо пораньше встать.

Гертруда, уловившая свое имя, перестала жевать резинку и мгновенно оскалилась белозубой патентованной улыбкой американской молодежи. До Карела Бредли дошло, что Герди, не знавшая русского языка, не поняла в его пространной речи ни словечка.

Честь второго вопроса принадлежала томному типу по фамилии Педулаев:

– Какое мнение вы составили о русских женщинах?

Перед глазами Карела сразу же возникла обольстительная блондинка с ямочками на пояснице, выступавшая в конкурсе «Мисс бюст». Плечи были чуть широковаты, но в России женщине надо уметь постоять за себя. Это не Америка, двинувшаяся умишком на «сексуальной агрессии», хотя до большинства ее коренных обитательниц, разожравшихся до невероятных размеров, страшно дотронуться даже каминными щипцами…

Вспомнил Бредли и свою последнюю русскую любовь Веронику, и с полдюжины московских студенточек, оставшихся в его памяти двадцатилетними, каким был тогда и он сам. Запах сирени, Воробьевы горы, уютные «двушки» аспирантского общежития…

Но посвящать кого-либо в подробности своей жизни не входило в планы Карела. Да и было попросту опасно. Вместе с фамилией он сменил и детали биографии. Карел Бредли и знать не знает какого-то там Боровичку. Поэтому он с улыбкой произнес фразу, родившуюся у него позже, во времена торговли оружием:

– СССР… то есть, простите, Россия, может гордиться своими женщинами так же, как автоматом Калашникова. То и другое – истинное совершенство!

Журналист в персиковом пиджаке, даром что Педулаев, мгновенно ответил дуплетом опаснейших вопросов:

– А вы хорошо разбираетесь в оружии, господин Бредли? И, кажется, уже бывали в этой стране, раз столь прекрасно говорите по-русски?

Лоб и виски Бредли мгновенно пробила испарина. Вот оно! Офицеры КГБ, особенно за границей, часто работали под крышей журналистских удостоверений. Может быть, и этот, рядящийся под «голубого» – из них? Из бывшего ведомства Железного Феликса.

Хотя, почему – бывшего? КГБ по-прежнему живо, и даже стало могущественнее, чем прежде. Уволенные в период реформ сотрудники КГБ работают на высших постах в органах государственной власти, в таможне и финансовой разведке. Они создали мощнейшие финансовые и промышленные группы, охранные структуры, входят в советы директоров практически всех банков. И это, инструктировал Роберт перед командировкой, – один клан. Потому что в серьезных структурах не бывает «бывших сотрудников», но все они – от генерала до прапорщика – составляют единое братство, один сплоченный орден.

Орден, способный мстить за своих, какой бы срок давности ни миновал.

Пауза затягивалась. Глаза Бредли бегали по сторонам, выхватывая то лица обступивших его людей, то заголенные ноги сидевших в углу на диване проституток, то разноцветные шары на зеленом сукне биллиарда.

Вот и человек такой же шарик под ударами судьбы.

2. Коктейль «Триумф «Люфтваффе»

Пауза затягивалась – и уже неприлично. Помощь пришла с той стороны, откуда Бредли ее не ждал. Малышка Герди не знала русского языка, зато великолепно понимала язык мимики. Такое выражение лица у папаши бывало всякий раз, когда любящая дочь просила у него пару-тройку «косых» наличными.

И Герди, панибратски хлопнув по плечу председателя правления Стена-банка, сказала: