Геносказка

Человек висел на зажиме для пробирок, точно уставшее и измочаленное огородное пугало. Он был мертв, кровь давно запеклась на многочисленных порезах и ранах, которыми сплошь было усеяно его тело, и этого не скрывали клочья одежды. Даже вместо глаз на лице располагались два симметричных алых провала. Гензель узнал мертвеца лишь по остаткам седых волос на голове.

— Папаша Арло… — прошептал он, все еще безотчетно гладя пальцами кнопку.

— Между прочим, очень неприятный и невежливый господин, — громко произнес женский голос у него за спиной.

Гензель мгновенно обернулся. Мушкет слепо дернул стволами, рыская из стороны в сторону и пытаясь нащупать цель. Но цель даже не пыталась скрыться. Она демонстрировала себя со всей возможной откровенностью. Даже настойчиво, учитывая, что разделяло их едва ли более десяти метров.

— Очень, очень невежливый господин, — повторила Синяя Мальва с обворожительной улыбкой, покусывая кончик своей легкой полупрозрачной перчатки. — Совершенно не способен развлечь даму разговором. И еще ужасный грубиян. Вы не поверите, милый Гензель, как долго мне пришлось учить его хорошим манерам. Между прочим, без кошачьих усов вы выглядите симпатичнее.

Синяя Мальва сидела на лабораторном столе, заложив ногу за ногу, совершенно не боясь запачкать своего небесно-голубого платья. Удивительно, в любой обстановке она выглядела чистой и свежей — возникало ощущение, что грязь попросту не может к ней пристать, это Гензель заметил еще в кабинете «Трех трилобитов». Недавнюю актрису словно обтекало прозрачное силовое поле, не пропускавшее ни малейшей соринки. И Гензелю отчего-то очень не хотелось в этом поле оказаться.

Угловатый силуэт печального паяца, господина Перо, возвышался неподалеку, своей мертвой неподвижностью напоминая скорее предмет обстановки, чем живое существо. Глаза его были так блеклы, а лицо столь невыразительно, что сложно было даже понять, видит ли он Гензеля. И если видит, испытывает ли при его виде хоть какие-нибудь чувства, кроме смертной скуки.

Но Гензеля интересовал не господин Перо и не Синяя Мальва. А тот, кто непринужденно расположился за ними.

Тусклые желтые глаза Бруттино смотрели на него из темноты. Не глаза, а кусочки застывшего янтаря, холодного и твердого, несмотря на свое солнечное свечение. Деревянный мальчишка спокойно созерцал Гензеля, подперев рукой подбородок: очень человеческая поза. Но человеком он не был. Дерево. Хищное, смертоносное, злое дерево, как деревья из Железного леса, полные коварных ловушек и яда. Спокойное, хитрое, уверенное в себе дерево, которое научилось у людей всему необходимому. Теперь оно наблюдало за тем, как Гензель беспомощно водит мушкетом из стороны в сторону.

— Вы пришли один, господин Гензель? — с искренней теплотой спросила Синяя Мальва. — Я просила Антропоса проводить вас, но, видимо, он совсем забыл про мое поручение. Как и все мальчишки, он совершенно безответственный! Я обязательно накажу его, когда он вернется.

— Не думаю, что он вернется, — негромко сказал Гензель, раздвигая для устойчивости ноги — на тот случай, если придется стрелять из трех стволов сразу. — Разве что если вы захотите набить из него чучело. Впрочем, я бы не стал этого делать. По-моему, от него будет ощутимо попахивать…

Огромные синие глаза Мальвы широко распахнулись.

— О нет! Вы же не хотите сказать, что обидели бедного Антропоса? Неужели вы способны на такое, сударь Гензель? Я-то думала, вы воспитанный юноша! Неужели у вас нет сердца? Как вам не стыдно! Вы, оказывается, обладаете дурным и злым характером!

Синяя Мальва была обворожительна даже в гневе. И Гензель, взглянув на нее, обнаружил, как тяжело вновь вернуть взгляд к Бруттино. То самое силовое поле, что окружало девушку, обладало, казалось, способностью примораживать к себе взгляд. Она была слишком прекрасна и невинна для убийцы. Она выглядела цветком, который кто-то то ли по ошибке, то ли из злого умысла воткнул в букет с уродливыми выродившимися соцветиями. Но даже в их окружении она оставалась прекрасной — юный и свежий цветок, разливающий вокруг себя удивительно тонкий, но явственный аромат. Который, казалось, будет ощутим даже посреди поля боя, заваленного разлагающимися телами.

Гензель отчего-то не мог перестать смотреть на Синюю Мальву. Она и прежде, во времена их короткой предыдущей встречи казалась ему крайне привлекательной и эффектной, несмотря на свое пристрастие к странным, нарочито детским нарядам и лентам. Но сейчас ее бездонные синие глаза сделались невероятно притягательны. Их хотелось рассмотреть. И Гензель непременно это сделал бы, если бы не приходилось держать на прицеле Бруттино и Перо.

Синяя Мальва вдруг соскочила со стола, на котором сидела. Так легко и изящно, что в воздух не поднялось ни единой пылинки. Она сделала шаг по направлению к Гензелю. Затем еще один, ноги в туфлях с большими бантами беззвучно ступали по грязному полу. Гензель готов был спустить курок, стоило лишь кому-то из этой троицы пошевелиться, но в этот момент палец отчего-то прирос к спусковому крючку, потеряв чувствительность.