Генрих Гиммлер

«Его жестокие желудочные спазмы не были, как он предполагал, следствием лишь слабой конституции или переутомления; они скорее были проявлением психического разлома, протянувшегося через всю его жизнь. Я очень быстро понял, что хоть и могу принести ему минутное облегчение и даже помочь на какой-то длительный период, я никогда не достигну полного исцеления… Когда Гиммлер заболевал, я, в первую очередь, старался войти в контакт с человеческой стороной его характера. Когда он был здоров, все это настолько усложнялось множеством правил и предписаний, которые он изобрел сам или они были ему навязаны, что никто, даже самые ближайшие родственники, не могли добиться ничего, что бы этим правилам противоречило. В случае возникновения конфликта, он вел бы себя, даже со своими родственниками, в полном согласии с буквой закона. Слепая исполнительность глубоко укоренилась в той части его характера, которая была недоступна никаким иным эмоциям.

Но поскольку эта покорность закону и приказу, в сущности, опиралась на нечто совершенно иное, а именно на обычные чувства, присущие средним классам, тот, кто знал об этом, мог добраться до этих чувств и добиться его понимания — и даже достичь некоторых соглашений, направленных против приказов фюрера. Так как он был совершенно отрезан от своих природных корней и нуждался в ком-то, на кого мог бы опереться, он был счастлив иметь рядом человека, не связанного с партийной иерархией, человека, который был просто человеком. Вот в такие моменты мне и удавалось добиться своего»[103]

.

Таким образом, Гиммлер, за маской секретности и власти, был человеком, одолеваемым страхом в той же степени, что и амбициями. Он изо всех сил пытался соответствовать образу, который ему совершенно не подходил. Не многие люди в истории продемонстрировали до такой степени, до какой это сделал Гиммлер, что ужасные преступления могут совершаться из слепой убежденности в том, что это нравственно и неизбежно.

VII

Раб власти

Новость о высадке союзников в Нормандии ранним утром 6 июня, через два дня после освобождения Рима, явилась для нацистских лидеров полной неожиданностью. Гитлер был в Берхтесгадене, а Роммель, командующий группой армий, контролирующей Голландию, Бельгию и Северную Францию, ночевал у себя дома в Ульме. Геринг отдыхал в Велденштейне, одном из своих южных замков, когда после звонка адъютанта Бра-ухича он спешно собрался и отправился на совещание, которое должно было состояться днем в Клессхейме, дворце в стиле барокко близ Зальцбурга, где Гитлер принимал Муссолини и Чиано в 1942 году и запугивал Хорти в 1944. Конференцию проводил Гиммлер, прибывший из Берхтесгадена со своим поездом, который он использовал в качестве штаб-квартиры, когда Гитлер бывал в Оберзальцберге. Риббентроп приехал из Фушля, своего летнего дворца под Зальцбургом, где, согласно Шелленбергу, прорабатывал идею убийства Сталина из револьвера, замаскированного под автоматическую ручку. Гитлер же, получив новости из Франции, отправился спать и приказал его не беспокоить.