Генрих V

Во время отсутствия короля Англия под регентством Джона, герцога Бедфорда, оставалась на удивление спокойной. Восстановленные Генрихом законность и правопорядок продолжали держаться, а после победы при Азенкуре его репутация гарантировала и дальнейшее их выживание. Такому герою уже нечего было бояться всяких там сторонников Ричарда и лоллардов, несмотря на то, что в Шотландии существовал некий псевдо-Ричард, а Джон Олдкасл все еще рыскал на уэльской границе. Регент шотландцев не намерен был рисковать, пока его король находился в плену у англичан, а Уэльс был запуганной и разбитой страной. Теперь ничто не мешало Генриху вернуть графу Нортумберленду все его почести и поместья. У него не было оснований для волнений и он спокойно мог оставить страну на попечение такого способного регента, как Бедфорд.

Тем не менее, в 1416 году произошел один инцидент, который, хотя и не представлял для короля опасности, тем не менее, пришелся ему совершенно не по вкусу. В апреле Суд королевской скамьи обвинил каноника Уэльского кафедрального собора Ричарда Брутона в изменнических настроениях. Одному из своих арендаторов он сказал, что Генрих был ненастоящим королем Англии и что прав на корону не было и у его отца. Еще Брутон говорил, что целиком и полностью оправдывал то, что пытался сделать Скроуп со своими товарищами и что он сам был готов пожертвовать 6000 фунтов, чтобы только свергнуть Генриха. Следует, однако, заметить, что этот разговор имел место 14 октября 1415 года перед Азенкуром. Тем не менее, он [172] является неприятным напоминанием о том, что у многих англичан были сомнения относительно прав дома Ланкастеров на власть над ними.[104]

Первыми командующими Генриха были его братья, хотя их способности значительно разнились. Агрессивный и пылкий Томас Кларенс был в команде Мюратом — стремительным всадником, идеально подходившим для атак или неожиданных бросков на территорию противника, но у него совершенно неправильным было понимание стратегии и тактики. Сфера его интересов, кроме военных действий и турниров, распространялась на геральдику, к которой у него была особая страсть. Герцог Бедфорд, крупный, массивный мужчина с огромным крючковатым носом, совершенно не похожий на красивого Кларенса, был куда более одаренным, но менее энергичным солдатом. Его пристрастие к деталям и твердость помогло ему выиграть не одно сражение на море и на суше. Кроме того, он был замечательным администратором такого высокого класса, что король без колебания назначал его регентом «домашнего фронта». Жан Фавьер особо подчеркивает, какую помощь и поддержку оказывал тот своему коронованному брату.[105]

Наиболее удивительной чертой этого необычно добродушного человека, которую не разделял Генрих, была его любовь к французам, которые отвечали ему тем же. Он не только любил, но и понимал их. Глостер, самый младший и наиболее умный из братьев, был самым бесполезным — тщеславный, чрезмерно самоуверенный и твердолобый, на него положиться можно было только в тех случаях, когда ему поручались конкретные и точные задания, выполняемые им под строгим контролем. В команду Генриха входил еще один член семьи — его дядя, герцог Эксетер (Томас Бофор, бывший граф [173] Дорсет, получивший титул герцога, не передаваемый по наследству, в 1416 году). Он, как доказал это при защите Гарфлера и в победе при Бальмонте, был превосходным воином. Будучи безотказной ломовой лошадью, он часто выполнял самые ответственные задания.

«Войны во Франции превратили высшую знать в профессиональных солдат», — говорит Дж. Л. Харрис.[106] Среди этих дворян особо выделялись графы Солсбери, Уорвик и Хандингтон, — а также лорд Тальбот. Томас Монтекью, граф Солсбери, бывший всего на год моложе короля, сын фаворита Ричарда II, был наиболее выдающимся полководцем за весь период Столетней войны, не считая, конечно, самого Генриха. Генрих мог положиться на него во всем, хотя у него могли быть основания сомневаться в нем, хотя бы из-за его родителей. Профессионал до мозга костей, граф совершал смелые рейды вглубь вражеской территории, выводя своих людей из самых опасных ситуаций. В то же время он был искусным артиллеристом (канониром), таким же специалистом в проведении осад, как и король. В неменьшей степени он разбирался в штабной работе и материально-техническом снабжении. Несмотря на строгие требования к дисциплине, он был популярен в войсках. Враг опасался его. Шекспир, вероятно, точно передает мнение о нем французов:

Солсбери — отчаянный рубака; Он дерется так, словно собственная жизнь ему не дорога.

Его отношение к пленным не вызывало восторга французов. Так, взяв замок Орсе в 1423 году, он привел его гарнизон в Париж с веревками на шеях. [174]