Генрих VIII и его королевы

Это Паломничество не только могло оказаться на руку его иностранным врагам, оно напомнило Генриху о том, что он еще полностью не освободился от мятежников у себя дома. Графиня Солсбери была дочерью Джорджа, герцога Кларенса, и следовательно, племянницей короля Эдуарда IV. Королевская кровь Плантагенетов играла в ее сыновьях Генри, лорде Монтегью, Реджинальде и Джеффри. Подобным же образом мать Генри Коутнея, маркиза Экстер, была дочерью Эдуарда IV, Екатериной, и таким образом он оказывался двоюродным братом короля. Опасности 1536 года напомнили Генриху, что еще существует Белая Роза, и когда обстановка на международной сцене в 1538 году приобрела зловещий характер, он с тревогой услышал, что в Италии открыто говорят: «Если что-нибудь случится с королем (Англии)…, то леди Мария, дочь короля, сможет выйти замуж за сына маркиза Экстера, и они вместе получат королевство»^[157]

. Можно усомниться в том, насколько важна была такая сплетня и представляла ли она серьезную угрозу, но король находился на грани поражения, не имея возможности заключить достойный брачный контракт, а Кромвель всегда был готов отразить потенциальные угрозы своему могуществу. Поэтому в конце лета 1538 года Генрих начал действия против Поулов и Кортнеев, как прежде он выступил против Болейнов. В августе был арестован и заключен в Тауэр Джеффри, младший брат Реджинальда Поула. Здесь он под пыткой признался во всех тайных переговорах, происходивших между его родственниками и друзьями, которым назначенный адвокат мог придать самые зловещие цели: старая идея, что Реджинальд собирается жениться на Марии (которая была теоретически возможна, так как он находился только в чине диакона), туманные намеки насчет искренности послушания Марии и критика религиозной политики короля. Под давлением таких улик были арестованы и обвинены в государственной измене его жена и сын, старший брат Джеффри, лорд Монтегью, и сэр Эдуард Невилл.

Никогда не существовало никакого «заговора Экстера», и нет никаких свидетельств о том, что эти люди отказывались признавать сына Джейн Сеймур законным наследником. Вся эта история пришла из Италии, но неизвестно, какой неведомый англичанин ее впервые сочинил и имел ли он какую-нибудь связь с Кортнеями. Она повлекла за собой неодобрение в самом широком смысле: все то же глубокое невезенье, которое преследовало Генриха и все его дела. Если мысль была преступна, тогда заговорщики были виновны в предательстве, но только в том смысле, как это определил бы современный суд. Тем не менее в ноябре три человека были приговорены и 9 декабря казнены. Маркиза и ее младший сын на некоторое время остались в тюрьме. В определенном смысле они были даже менее виновны, чем Анна Болейн и лорд Рошфор, поскольку не посягали на власть при дворе. Но с другой стороны, отчуждение от политического курса, который избрал для себя король, превращало их в опасную и непредсказуемую силу, пока для Англии существовала серьезная угроза стать жертвой нападения со стороны католического союза. Мог ли Генрих рассчитывать на их военную поддержку, если бы Реджинальд вернулся вместе с императорской армией, что он и пытался сделать? Неудивительно, что 9 января 1539 года Кромвель будто бы сказал Шапуису, что «маркиз собирался узурпировать страну, женив своего сына на принцессе и убив принца…»^[158]

. Это было то, во что ему необходимо было поверить. К концу этого месяца международная ситуация стала еще более напряженной. 12 января в Толедо Карл и Франциск подписали договор, в котором каждому предписывалось не заключать никаких дальнейших соглашений с Англией. Создается впечатление, что все попытки Генриха выйти из изоляции в конце концов ушли в песок и что больше не появятся невесты ни из лагеря Габсбургов, ни из лагеря Валуа. По всей Англии были устроены военные смотры для предупреждения возможного нападения, а некоторые оставшиеся консерваторы, вроде графини Солсбери и сэра Николаса Кэрью, были арестованы, допрошены и обвинены в государственной измене. Кэрью был казнен 3 марта, в то время как графиня получила приговор и вернулась в тюрьму. Если кто-нибудь сочтет, что Генрих прибег к неоправданным предосторожностям, то следует учесть, что в феврале кардинал Поул адресовал императору пространную проповедь, в которой от своего имени и от имени папы объявлял английского короля вне закона как бесстыдного тирана и призывал всех христианских монархов повернуть свои мечи против него, как против безбожника.

Глава пятая. Пробы и ошибки: Анна Клевская и Екатерина Ховард, 1540-1541