Генрих VIII. Жизнь королевского двора

Пэджет убедил Генриха в том, что одиннадцать из двенадцати его подданных ведут себя ортодоксально в религиозных вопросах, но Гардинеру этого было мало: он предлагал королю запретить самостоятельное чтение Библии. Генрих тоже считал это опасным, и в 1543 году парламент издал Акт об утверждении истинной религии, осудив «хитрые, лживые и неверные» переводы Библии, включая текст Тиндейла, и предоставив право читать Писание только представителям высших и средних классов³¹.

Король был не единственным, кто ухаживал за Екатериной Парр. Сэр Томас Сеймур тоже оказывал знаки внимания богатой вдове. Много лет спустя она призналась ему: «Так же как Бог есть Бог, верно то, что разум мой, когда я была свободна, целиком склонялся к тому, чтобы выйти за вас, а не за любого другого известного мне мужчину». Однако Екатерина «подпала под власть высшей силы»: в мае король, который не терпел соперников, отправил Сеймура с посольством в Брюссель, а затем поставил под начало сэра Джона Уоллопа, командовавшего английскими войсками в Нидерландах.

Екатерина покорилась судьбе. К середине июня она и ее сестра Анна, жена Уильяма Геберта, эсквайра тела короля, стали частыми гостьями при дворе, и мало кто сомневался в том, что вскоре король сделает ее своей шестой супругой.

59

«Большие надежды его величества короля»

Двенадцатого июля 1543 года епископ Гардинер обвенчал Генриха VIII и Екатерину Парр в праздничной молельне королевы в Хэмптон-корте; «никто не возражал, и все рукоплескали»1. В числе двенадцати гостей были две дочери короля, лорды Хертфорд и Расселл, а также Уильям Герберт, который вскоре стал сэром Уильямом, и Анна Герберт. Шлейф невесты несла леди Маргарет Дуглас, которая снова обрела милость короля2. Новую королеву не короновали – вероятно, по причине оскудения казны. Девиз, выбранный Екатериной, – «Быть полезной во всем, что я делаю» – весьма подходил ей.

Екатерина, как и все другие жены Генриха, составила свой двор из родственников и людей, близких ей по взглядам. Камергером сперва был сэр Энтони Коуп, ученый-гуманист, но уже в декабре 1543 года его сменил лорд Парр из Хортона, дядя королевы. Сэр Томас Тируит, пасынок Екатерины по браку, стал распорядителем. Сестра королевы Анна Герберт заняла должность главной придворной дамы. В числе других дам были: Кэтрин Уиллоуби, герцогиня Саффолк; графини Хертфорд и Сассекс; Хонор Гренвилл, леди Лайл; Джоан Чемпернаун, жена сэра Энтони Денни; кузина королевы леди Мод Лейн и ее падчерица леди Элизабет Тируит. Другая приемная дочь Екатерины, Маргарет Невилл, была фрейлиной, так же как Анна Бассет³

. В 1546 году леди Джейн Грей, дочь лорда Дорсета от Франсес Брэндон, хорошо образованная племянница короля, поступила на службу к королеве в качестве фрейлины. Элизабет Биллингхэм, давняя подруга Екатерины, стала главной наставницей девушек. Своим подателем милостыни королева назначила епископа Винчестера Джорджа Дея. В число ее священников вошли такие известные религиозные радикалы, как Майлс Кавердейл и Джон Паркхерст, позже епископ Норвича. Членом двора королевы был и юный Николас Трокмортон, ставший впоследствии одним из самых видных вельмож при дворе Елизаветы; его брат Клемент служил у Екатерины виночерпием.

Новая королева была «тише, чем любая другая из юных жен короля, и так как она лучше знала мир, то всегда ладила с королем и не имела капризов»⁴. Как утверждают многие авторы, Екатерина стала едва ли не нянькой для супруга, постепенно терявшего дееспособность, однако свидетельства показывают, что, если не считать периодов, когда короля беспокоили боли в ноге, Генрих и Екатерина отличались большой подвижностью и постоянно куда-нибудь ездили. Генрих отказывался уступать болезни, которая временами грозила перебороть его, и сдался лишь за несколько месяцев до смерти. Нет сведений о том, что королева находила его грубым или вспыльчивым. В целом, как представляется, у них были вполне гармоничные отношения: в письме к брату королева признавалась, что третий брак стал «величайшей радостью и утешением, какие только могли выпасть» на ее долю. Даже Ризли вынужденно признавал, что Екатерина, «по моему разумению, женщина довольно мудрая и кроткая, весьма подходящая для его высочества; и я уверен, что у его величества никогда не было супруги более милой его сердцу, чем она»⁵.

С самого начала Екатерина оказывала благотворное влияние на двор. После Екатерины Арагонской и Анны Болейн не было королевы, которая с бóльшим энтузиазмом поддерживала бы гуманистическую науку. Екатерина привлекала ко двору ученых мужей и тратила много личных средств на оплату обучения бедных студентов. Один из домашних священников королевы, Фрэнсис Голдсмит, обязанный своим выдвижением ее щедрости, говорил, что «ее редкостная доброта превращала каждый день в воскресный, а это вещь, доселе неслыханная, особенно в королевском дворце»⁶.