Генрих VIII. Жизнь королевского двора

Вероятно, наиболее выдающимся художником последних лет правления Генриха был голландский мастер Уильям (Гиллим) Скротс, с 1537 года служивший главным художником у Марии Венгерской, регентши Нидерландов. Осенью 1545 года король убедил его приехать в Англию, посулив высокое жалованье – 62 фунта 20 шиллингов (18 750 фунтов стерлингов). Скротс ввел в английскую живопись новые ренессансные элементы, такие как классическая скульптура, путти, маски и геральдические щиты. Их можно видеть на мастерски исполненном ростовом портрете графа Суррея, который создан около 1546 года и приписывается голландцу. Кроме того, Скротс, как и другие мастера Северного Ренессанса, проявлял чрезвычайное внимание к деталям костюма и выполнял их с подлинным искусством, почти не пытаясь передать характер модели. Этот стиль распространился благодаря ему в английской портретной живописи и преобладал до начала XVII века. Одна из наиболее известных работ Скротса и единственная, подписанная им, – это анаморфоза (изображение с искаженной перспективой) принца Эдуарда (1546). Картину повесили во дворце Уайтхолл, и придворные по достоинству оценили новинку¹⁹. Скротсу приписывают много работ, но лишь некоторые можно с уверенностью назвать его оригинальными произведениями. Он считается автором портретов принца Уэльского и леди Елизаветы в три четверти роста, которые по сей день хранятся в Королевской коллекции и датированы примерно 1546–1547 годами.

Джон Беттс Старший, который, судя по его работам, обучался в студии Гольбейна, был умелым живописцем, миниатюристом и гравером. В 1531–1533 годах он трудился над фреской с изображением коронации Генриха VIII в Уайтхолле, а также написал для дворца декоративные геральдические картины. В 1546–1547 годах Екатерина Парр заплатила ему 3 (900) фунтов стерлингов за миниатюрные портреты – свой и короля, – а также за шесть других полотен; кроме того, известно, что Беттс написал портреты нескольких придворных²⁰. К сожалению, ни одну из его миниатюр сегодня нельзя идентифицировать.

Генрих VIII также нанял женщину-художницу – Левину Теерлинк. Дочь Симона Бенинга, выдающегося мастера, принадлежавшего к школе иллюстраторов и портретистов Гента – Брюгге, Левина вышла замуж за Георга Теерлинка из Бланкенберга, поступила на службу к Генриху в 1546 году и получала ежегодное содержание в размере 40 (12 000) фунтов стерлингов²¹

; ее супруг стал джентльменом-пенсионером. Есть мнение, что Теерлинк находилась под влиянием Хоренбоута, но ее творчество известно лишь по более поздним миниатюрам, слабым по рисунку и живописным качествам: на них изображены люди с непропорционально худым туловищем и тонкими руками.

Не получивший большой известности Джон Шут тоже создавал портреты придворных. На периферии двора обретался и Герлах Флике, который приехал из немецкого Оснабрюка и осел в Лондоне примерно в 1545 году. Самая известная из его работ – портрет архиепископа Кранмера²², средний по качеству. Флике получал заказы от придворных, но не добился покровительства короля.

Екатерина Парр стала доброй мачехой и помощницей для троих детей короля, которые полюбили ее. Ранее она уже подружилась с Марией, которая была всего на четыре года моложе ее, теперь же пожелала – по внутреннему побуждению, а не из чувства долга – снискать симпатии шестилетнего Эдуарда и десятилетней Елизаветы²³

. Для этого Екатерина старалась, чтобы все трое посещали двор, когда появлялась такая возможность и отец детей давал на это разрешение, а во время их отсутствия поддерживала с ними сердечную переписку. Эдуард отвечал ей на латыни; известно, что Елизавета послала Екатерине по крайней мере одно письмо на итальянском. Помимо этого, королева обменивалась со своими приемными детьми подарками и знаками внимания, беспокоилась об их здоровье и благополучии, давала им деньги, покупала для них одежду (Эдуард получил от нее костюмы из алого бархата и белого атласа), а также побуждала их прилежно учиться. Именно Екатерина в 1544 году предложила Марии перевести на английский сочинение Эразма «Парафраз Евангелия от святого Иоанна». Мария с увлечением засела за перевод, который, однако, двигался медленно из-за ее постоянных недомоганий. Тогда королева попросила Николаса Юдалла завершить работу и оплатила расходы на публикацию.

Мария теперь приезжала ко двору чаще, чем когда-либо, и располагала покоями в нескольких королевских дворцах, Елизавете же комнаты были отведены только после женитьбы Генриха на Екатерине Парр. Они располагались рядом с апартаментами королевы в Гринвиче и Уайтхолле. У обеих принцесс имелись слуги Покоев. Эдуарду тоже приготовили помещения, однако король опасался, что от частых приездов ко двору его здоровье пошатнется, и Екатерина видела своего пасынка реже, чем ей, вероятно, хотелось. Тем не менее время от времени, когда они с королем посещали второстепенную резиденцию вроде Хэнворта, Екатерина устраивала общесемейные собрания, а в 1543–1544 годах Генрих распорядился создать в Гринвиче покои с опочивальней для принца рядом с его собственными²⁴.