География гениальности. Где и почему рождаются великие идеи

«Наверняка есть лучший способ». Эта мысль – незатейливая, но чреватая далекими последствиями – стоит за каждой гранью шотландского Просвещения, от паровой машины Джеймса Уатта до концепции «глубокого времени», созданной геологом Джеймсом Геттоном. Шотландское Просвещение было, по сути, «веком улучшения». Затем уже по стопам шотландцев пошли остальные.

Улучшение. Это слово можно встретить в Шотландии на каждом шагу. Однако используется оно без американской нахрапистости («новое и улучшенное!»), но с великой серьезностью и даже благоговением. «Дерзай знать», – как говорил еще Кант

[41]. Шотландцы полностью соглашались с ним, но находили кантовскую формулу неполной. Дерзай знать – и дерзай действовать, основываясь на этом знании. Вот это по-шотландски. Сочетание практичности с метафизикой отличало шотландскую марку гения от прочих, уже изведанных мной.

Шотландский «век улучшения» начался с земли. Вполне понятно: земля и поныне одна из основ нашего существования. Шотландия отнюдь не была райским уголком: возделывалось менее 10 % земли. Земледельческие техники были грубыми и малоэффективными. «Наверняка есть лучший способ», – подумал шотландский плотник Джеймс Смолл. Его фамилия (Small) означает «маленький», но выдумка оказалась большой: в 1760-х гг. он изобрел кардинально новый плуг. Казалось бы, пустяк на фоне человеческой истории. Однако прогресс был колоссальным: представьте себе, что вы фермер или регулярно питаетесь фермерской едой! Слух о новом плуге разнесся быстро, и вскоре земледельцы стали собираться, чтобы изыскать другие способы сделать скудную землю плодороднее. Из этих неформальных собраний, как грибы после дождя, проросли многочисленные общества и клубы, посвященные агрономии.

Наверное, шотландцы могли бы остановиться на этом. Однако творчество живет по иным принципам. Уж если оно возникло, то не иссякнет просто так: прорывы в одной области вдохновят прорывы в другой – и вы окажетесь в золотом веке, не успев даже оглянуться. Действительно, стремление улучшать вскоре распространилось на другие дисциплины – в том числе ту, которая для всех нас есть вопрос жизни и смерти.

Я гляжу на странный предмет и ломаю голову: что за диво? Любой золотой век, как и любая семья, имеет свои причудливые артефакты. Эти пережитки старины, пылящиеся в музеях, вызывают как минимум недоверие, а порой и более сильные чувства. Мне вспоминаются гладиаторские щиты римских времен, пояса целомудрия елизаветинской Англии и американские фондюшницы 1970-х гг. «Ну и странными же были наши предки!» – думаем мы.

Впрочем, большего курьеза я еще не видывал. Помещенный за стеклом в Национальном музее Шотландии, этот кусок дерева имеет форму подковы и металлическое кольцо сверху. Может, им пытали в темницах? Так себе просвещение… Но нет: ярлычок сообщает, что я смотрю на воротник. Для мертвых.

Не поймите превратно: я люблю модные вещицы. Но «воротник из гроба» (так их еще называют) не вызывает жажды обладания. Кто вообще додумался делать воротники для трупов?! Я всматриваюсь и замечаю, что воротник увесист и напоминает кандалы, словно с целью помешать побегу. Неужели передо мной система защиты от сверхъестественного?

Увы, нет. Эти воротники – защита от расхитителей гробниц. Боялись не упырей и не обычных жуликов – боялись исследователей человеческой анатомии, таких как Микеланджело. По закону препарировать можно было лишь трупы казненных преступников, а их на всех не хватало. Поэтому «креативные» (и практичные) студенты-медики пробирались ночами на кладбища. Дело было рискованное: поймают – мало не покажется.

И все же спасибо отважным грабителям за то, что натолкнули меня на одно из величайших достижений шотландского Просвещения – медицину. Быть может, ни в одной другой области шотландцы не добились столь многогранного и быстрого прогресса. Величайшие светила европейской медицины работали на западе Шотландии, отделенные друг от друга несколькими километрами и годами. Шотландский врач Джеймс Линд доказал, что употребление в пищу лимонов защищает от цинги, косившей моряков по всему земному шару. Уильям Бакан, еще один врач, внес революционное предложение: доктора обязаны мыть руки перед осмотром пациентов. Шотландцы же первыми взялись осваивать операции под хлороформом. В мгновение ока провинциальный Эдинбург стал мировым центром медицинского образования. Выпускники его рассеялись по всему миру, основав ряд медицинских факультетов, в том числе в Нью-Йорке и Филадельфии.

Медицинская наука была новейшей технологией того времени (как ныне цифровая технология), а Эдинбург – ее Кремниевой долиной. Но ее героями стали не интернет-гуру вроде Стива Джобса и Марка Цукерберга, а врачи (вроде Джона Хантера) и химики (вроде Джозефа Блэка).