Геологическая поэма

Когда припозднившаяся маршрутная пара, гремя камнями на пологом спуске, приблизилась к табору, кто-то из сидевших возле костра взмахнул рукой и предельно омерзительным голосом завопил:

Вот кто-то с горочки спустился,Наверно, милый мой идет!..

Роман!.. Валентин так и замер от неожиданности.

— Ой, Ромочка Свиблов! — радостно ахнула Ася и тоже остановилась.

— Ну что стоите, как неродные? — продолжал орать неугомонный москвич. — Не боись, не съедим — мы уже сытые и пьяные!

— И нос в табаке! — весело добавил прокуренный бас Самарина.

Валентин подошел к костру, не успев привести в порядок взбаламученные мысли.

— А, это ты… поросенок, — проговорил он как можно спокойней.

— Видали? — громогласно возмутился Роман. — Я же и поросенок! А где ваше здрасьте?

Присутствующие — а у костра наличествовал весь отряд — сочувственно загудели. Видимо, такое уж свойство было у москвича — как-то само собой делаться центром притяжения и душой общества.

Оказалось, «сытые и пьяные» было сказано Романом не просто красного словца ради — возле стойки тагана Валентин заметил опорожненную бутылку «Столичной». Усмехнулся.

— Что, опять двести лет русскому граненому стакану? Василий Павлович с благодушной ухмылкой объяснил:

— Гостинец. Роман принес, чтоб смыть недоразумение… В наброшенном на плечи ватнике он восседал рядом с москвичом и улыбался улыбкой ребенка, получившего самый большой в мире леденец.

— Ничего себе недоразумение, — проворчал Валентин, освобождаясь от маршрутной ноши.

Начальник пропустил это мимо ушей и продолжал:

— Мы тут разделили по символической дозе. Вам не оставили — ты не употребляешь, а студентке — ни-ни, ни в коем разе. — Тут он увидел, что Ася нацелилась идти умываться, и покровительственно махнул пальцами — Ладно, попустись — в тайге заразы не бывает. Лучше садись ужинать.

— Валентин, не делай морду ящиком, — напористо вступил Роман. — Как тогда получилось-то? Мы, значит, с Панцыревым пошли в контору, а ты остался возле хоздвора. Так? Я еще хотел тебе сделать ручкой — мол, не плачь, Маруся, мы поженимся, но где там: этот Панцырев своими разговорами моментом забил мне баки, и — от винта! А потом оглядываюсь — тебя уже нет. Через час бегу в общежитие — нониус! Где? Тут возникает хозяйка, делает топ ногой: твои, мол, собрали манатки и ускакали, а кто будет за разбитую стеклину платить?.. Я ей: не пульсируй, бабуля…

— Что еще за стеклина? — насторожился Субботин.

— А! — Роман пренебрежительно поморщился. — Под вернулись нам местные блатаки на выходе…

— На выхлопе, — машинально поправил Валентин.

— Научи свою бабушку щи варить! — отрезал москвич; обескуражить его было решительно невозможно. — Начали с ними выяснять отношения, ну и кто-то из них что-то кинул, попал в окно… В общем, шелуха все это, Василий Павлыч…

Настоящий серьезный разговор состоялся позже, в палатке начальника. Поставив посреди чайник горячего крепкого чая, на спальных мешках расположились Василий Павлович, Валентин, Роман, Павел Дмитриевич Самарин. Присутствовала и Ася — как будущий инженер-геолог и командир производства.

— …Информация из первых рук — вот что было важно для меня, — говорил Роман, оглядывая всех поочередно; в зрачках его колючими точками отражалось пламя свечи. — Валя, свою идею ты изложил мне в полный рост. А обратная сторона медали? Думаю, надо поглядеть и на нее, раз уже Стрелец навязал мне дурацкую роль своего представителя. Понял теперь? — отнесся он к Валентину. — Что вам сказать про Панцырева? Как геолога я его так и не узнал. Все делает аккуратно, от сих до сих. Согласно инструкциям и методикам. Лично своего ничего нет. Или же он не пожелал раскрываться… Но организатор — толковый. Ас. Что да, то да. А по совместительству еще и сволочь…

Василий Павлович даже крякнул от неожиданности. В явном замешательстве воззрился на Романа Валентин, подумал, потом качнул головой:

— Ну, это уж ты того… слишком загнул.

— А, что ты понимаешь в городской любви! — отмахнулся москвич; огоньки в его глазах заиграли ярче и злее. — Слушай сюда, тундра! Та комиссия — по несчастному случаю, помнишь? — улетела в тот же день, и меня поселяют в гостинице. Одного. В столовой кормят особо, сечешь ситуацию? Отличная колбаска. Домашние пельмени. Икра. Крабовые консервы, идешь ты пляшешь! — а я их видел-то в последний раз еще в те времена, когда папиросы «Север» назывались «Норд». Помню, красная такая этикетка, написано «АКО» и «СНАТКА»… Ну, «снатка» — это мы тогда так читали, в детстве, в действительности-то «чатка», крабы, по-английски. А вот «АКО» — тут я до сих пор не могу дорубить…

— Акционерное Камчатское общество, — солидно объяснил Самарин.

— А, теперь это без разницы!.. Ну, днем — скважины, керн, документация, графика. Дело ясное. Даже в штольню слазили. А вечером — светская жизнь, в полный рост… — Роман опять повернулся к Валентину. — Та кроха — помнишь, мы ее возле кернохранилища видели — была приставлена ко мне вроде как чертежница и вообще… Последним номером программы — охота. Убили дикого оленя…