Герберт Уэллс

На первый взгляд кажется, что Эйч Джи воспринял критику Ребекки Уэст. Его новая героиня — не «корова»; она реализовалась в бизнесе и способна, как кошка или мужчина, «гулять сама по себе». Наверное, Эллен могла бы в финале романа дружески хлопнуть Брамли по плечу и сказать ему, что решила взять в любовники какого-нибудь другого персонажа. Но это был бы уже не Уэллс. Если мужчина «развивал» женщину, она не имеет права выйти за него, но обязана с ним спать.

В «Жене сэра Айзека Хармана» есть второстепенный персонаж, писатель Уилкинс, то бишь Уэллс, он уже фигурировал в «Анне-Веронике» и будет появляться в других книгах, чтобы высказать кое-какие авторские мысли. Здесь он произносит прелюбопытнейший монолог: «Наш брат, писатель, художник и тому подобное — это порода ненасытных эгоистов, леди Харман. <…> Мы, идеологи, всегда распушенные, ненадежные, отталкивающие люди. В общем, подонки, выражаясь на чистом современном английском языке. <…> Писатель… должен мгновенно на все откликаться, обладать живой, почти неуловимой реакцией. <…> Можете ли вы допустить хоть на миг, что это совместимо с самообладанием, сдержанностью, последовательностью, с любым качеством, которое должно быть свойственно человеку, заслуживающему доверия?.. Конечно, нет. А если так, мы не заслуживаем доверия, мы непоследовательны. Наши добродетели — это наши пороки… <…> Никто на свете больше моего не презирает художников, писателей, поэтов и философов. Ох! Это мерзкий сброд, подлый, завистливый, драчливый, грязный в любви — да, грязный, но он создает нечто великое, сияющее, душу всего мира — литературу. Жалкие, отвратительные мошки — да, но они же и светлячки, несущие свет во мраке». Получается, писатель обязан быть «подонком» и «грязным в любви», не имеет права не быть — в противном случае ему никогда не стать хорошим писателем? Прежде чем возмутиться этой клеветой, придуманной распушенным эгоистом для самооправдания, проделайте эксперимент: отложите эту книжку и за пять минут попытайтесь назвать десять крупных писателей, которые вели чистый и высокоморальный образ жизни… А теперь обратим внимание вот на что: Уэллс считал свою «страстную дружбу» благом, а брак — злом. Сам следовал своим идеалам; должен назвать себя святым, свое поведение — образцом для подражания. А он назвал себя — «подонком», свой образ жизни — «грязным»… Как это понимать?

* * *

Ребекка Уэст родила сына в плохой день — 4 августа 1914 года. (Так считают все, кроме самого дитяти, — Энтони Уэст утверждает, что появился на свет 5 августа.) Отца при родах не было. Не стоит объяснять это равнодушием — просто все случилось раньше срока. Да еще и война началась — тут уж, знаете, не до детей. Правда, Эйч Джи не приехал и на следующий день, ограничившись звонками и телеграммами. Зато он немедленно сообщил о радостном событии жене, которая также телеграфировала «дорогой Ребекке». Увы, не получается говорить обо всем этом без ехидства, а ведь люди-то страдали, ведь родился живой человек, которому родители постарались исковеркать детство как могли: неудивительно, что он потом написал о них очень злобную и необъективную книгу… После родов с Ребеккой были мать и сестра — так что Уэллс опять не мог появляться в ее доме. С ней также была ее замужняя подруга Кэрри Тауншенд, которая в первые недели выступала в роли посредника между роженицей и ее возлюбленным; Тауншенд написала Уэллсу резкое письмо, в котором говорилось, что Ребекка не создана для «интрижек»: «Она не из тех женщин, что могут отречься от своего пола; она не „холостячка“, а женщина до мозга костей. <…> Я не думаю, что она приспособлена для полигамии, хотя сейчас она, конечно, предпочтет получить одну пятую долю Вашей души, чем не получить вовсе».