Герберт Уэллс

Бентхэмом с детства владела мечта — жить не «плебейской» жизнью, а «аристократической», то есть полноценной, свободной, а главное — плановой. «Аристократическая жизнь должна беречь себя для торжества истины, а не романтично приносить себя в жертву ради друга. Она оправдывает вивисекцию, если та послужит общему благу. Она поддерживает Брута, который убил своих сыновей. Она отрицает поклонение женщине, „суды любви“ и всяческие проявления приходящей в упадок галантной идеи». В результате такой жизни на Земле установится «правосудие, порядок, благородный мир, и все это будет сделано без озлобления, без слащавой нежности или энтузиазма отдельных лиц, спокойно и бесстрастно». Бентхэм дискутирует с Протеро, плебеем, исповедующим демократию: «Что проку в социальном устройстве, при котором наверху находятся обычные люди, еще более заурядные, чем те, кем они управляют, да еще вдобавок испорченные свалившимися на них благами?»

Главная претензия Бентхэма к обычным людям заключается в том, что они живут не по плану, а как придется; отсутствие плана в жизни и есть суть плебейства. Все войны, конфликты, несправедливость — из-за отсутствия планов; тут Бентхэм забыл, надо думать, о том, что войны нередко планировались очень даже организованными людьми, а Уэллс забыл, что отвратительный сэр Айзек из его предыдущего романа планировал добиться монополии в хлеботорговле и свой план последовательно осуществил, погубив целую прорву народу. Люди, умеющие планировать, то есть аристократы, должны отнять у бестолковых демократов власть над миром, и все будет замечательно — нового Уэллс здесь не сказал, только употребил ставший впоследствии знаменитым термин «легальный заговор», то есть комплекс мер (толком не сформулированных), которые должны предпринимать аристократы духа для прихода к власти.

Бентхэм и Аманда полюбили друг друга, Аманда утверждала, что хочет видеть своего любимого свободным, но после свадьбы все переменилось. Бентхэм обнаружил, что она легкомысленна, вульгарна, жадна, «разрушительна», что у них разные взгляды — ее привлекает романтика, которую он ненавидит; кроме того, она после свадьбы уже не хотела ездить по миру, исследуя жизнь, а хотела поселиться в Лондоне. «Она получила его, она не сомневалась, что опутала его тысячью нитей, что этот великолепный леопард у нее в зубах, что он пленник ее сумрачных волос и что весь мир есть одно непрерывное обещание развлечений». Ребекка Уэст развлекалась не больше Уэллса и работала не меньше, но Аманду он предпочел сделать бездельницей, чтобы ее пороки были более очевидны.

По настоянию Бентхэма молодожены не селятся в Лондоне, а едут путешествовать (мужчина в романах Уэллса никогда и ни в чем не уступит женщине, какое бы уважение к ее правам он ни питал) по Албании; Аманда с жадным любопытством впитывает в себя экзотические впечатления — Бентхэма чуждая культура и чужой образ жизни приводят в бешенство; там, где Аманда находит романтическое, красивое или смешное, он видит одну лишь грязь, невежество и дикость. Уэллсу любые этнографические изыскания казались ненужной чепухой: изучение жизни для него и для Бентхэма заключается в познании общих законов. Вернувшись из поездки, Бентхэм позволяет Аманде жить в Лондоне, но одной: сам он хочет объехать мир. Аманда беременна и просит его остаться. Разумеется, он поступает по-своему.

В Россию Бентхэм приезжает с Протеро. По дороге они обсуждают «женский вопрос», и Протеро говорит, что мужчина, занимающийся настоящими серьезными делами — то есть «исследованием жизни», — должен преодолеть в себе половые инстинкты. Однако первое, что он делает по приезде в Петербург, — влюбляется в проститутку и хочет увезти ее в Англию. Протеро — это тоже Уэллс, только не идеализированный, как Бентхэм, а сосредоточивший в себе черты, которые самому автору были неприятны, то есть такой же импульсивный и непоследовательный, как Аманда. Бентхэм, разочаровавшийся в друге, продолжает кругосветное путешествие и всюду видит отсутствие плановости, приводящее к дурным последствиям; кроме того, он тоскует по Аманде — той идеальной Аманде, какой он хотел бы ее видеть. «Желание иметь mate (это слово переводится как „товарищ“, или „помощник“, или „супруга“, или даже „самка“. — М. Ч.) так же естественно, как желание хлеба, и тысячу раз в моих странствиях я мечтал о mate. О mate, но не о собственности. Если бы можно было иметь женщину, которая думала бы в унисон со мной!»