Герда

Автобус простонал, как надорвавшийся штангист. Под полом загудело, машина прокатилась метров десять и встала. Двигатель заглох.

– Сломались?! – стянув наушники, с восторгом спросила Алька.

– Кажется…

Запахло паленой резиной.

Сглазил. Подумал про автобус хорошо, а он и сломался. Не надо ни про кого думать хорошо, даже про автобус. Буду брать пример со старшей сестры, она всех подряд ненавидит, и в жизни ей, кажется, везет, вон, с Симбирцевым познакомилась в прошлом году в Альпах на горных лыжах.

– Здорово, – радовалась Алька. – Ставь, старуха, самовар.

– Чего радуешься? Теперь не успеем.

Аделина разозлилась еще больше. Опоздать она никак не могла, мы ведь не просто так ехали, а на дачу к Симбирцеву. То есть к Симбирцевым. Сегодня у мамы Симбирцева Софьи Поликарповны юбилей творческой деятельности, она принимает поздравления и припадания, вот и мы тоже едем припасть; Симбирцев, как человек интеллигентный, позвал не только свою подружку, но и ее родственников. Нас с Алькой. И мы отозвались. Однако по случаю солнечных майских деньков за городом закупорились пробки, такси вызовы не принимали, и мы пробирались на автобусе, причем не по шоссе, а окольными, чуть ли не лесными дорогами.

– Дальше не идем, – объявила кондукторша. – Все, господа, вылазьте.

Она лениво зевнула и добавила, что следующий рейс через четыре часа, кто хочет, может посидеть в автобусе, подождать, кто не хочет ждать, денег обратно за билеты не получит, потому что…

Узнать, почему денег не будет, я так и не успел, поскольку в автобусе мгновенно разгорелся скандал. Алька этому обрадовалась и стала наблюдать жизнь с интересом, а Аделина брезгливо подергивала подбородком и сжимала кулаки. Наверное, ей тоже хотелось хорошенько поругаться, но она сдерживалась.

Алька достала смартфон, принялась сверяться с навигатором, смотреть в потолок.

А я ждал себе потихоньку. Приятно было наблюдать, как старшая сестра моя нервничает, кусает губы и морщит нос. Аделина девушка чрезвычайно пунктуальная, ценит время, опаздывать не любит. Тем более к Симбирцевым. Я так подозреваю, что со временем она сама не прочь стать мадам Симбирцевой и уехать в какую-нибудь шоколадную Швейцарию. А если она опоздает, Симбирцевы могут подумать, что Аделина девушка легкомысленная, таким в Европе не место.

– Можно пешком дойти, – Алька указала телефоном в лес. – Тут по прямой три километра всего, а погода хорошая.

– Погода хорошая, идея плохая, – возразила Аделина. – Лучше дождаться здесь другого автобуса.

– Другого можно до вечера ждать, – заявила Алька. – Вон как все сердятся, нервничают. А мы быстренько, раз и там.

– Нет, – отрезала Аделина. – Будем ждать.

Странно. Вроде бы она так торопится к своим Симбирцевым, а через лес идти не хочет.

– Зачем ждать? – спросил я. – Ведь на самом деле недалеко. Прогуляемся, воздухом подышим.

– Нет.

Непреклонно так.

– Да она боится просто, – усмехнулась Алька. – По лесу пойдем, а штукатурка и обсыплется. А она ее три часа шпателем накладывала…

Я наступил Альке за ногу.

– А что, это правда. Она вокруг своего Лешика скачет…

Я надавил Альке на ногу сильнее.

– Ладно, молчу-молчу.

– Мы все-таки пойдем, наверное, – сказал я. – Действительно жарко становится…

– Идите, – пожала плечами Аделина. – Если вы совсем безмозглые, то идите.

– Это все нормальные идут, только она остается. Трусиха.

Народ действительно расходился. Ждать нового автобуса почти никто не захотел, поругиваясь, пассажиры выгружались на воздух, закидывали за плечи поклажки и шагали по дороге. Кондукторша играла на телефоне, водитель вооружился гаечным ключом и залез под днище, в салоне осталась пара неходибельных бабушек и мамочка с коляской.

– Мы скажем Симбирцеву, что ты тут сидишь, – сказала Алька. – А он, может, за тобой на белой лошади прискачет. Или на квадроцикле. Тебе что больше нравится: лошадь или белый квадроцикл?

Аделина не ответила, Алька продолжала размышлять:

– Лошадь тебя, наверное, испугается…

Аделина скрипнула зубами, Алька отскочила в сторону.

– Значит, квадроцикл. – Она показала старшей сестре язык и выпрыгнула из автобуса.

– Послушай, ты, бестолочь, – прошептала Аделина мне. – Ты головой хоть иногда думай, а? Я понимаю, тебя со стола в детстве уронили, а потом подменили, но все-таки хоть что-то ты должен соображать?

– Я соображаю.

– Сомневаюсь. Если бы ты…

Если бы я был хоть чуть умней, то мы бы сейчас не сидели тут. В моем возрасте пора уже начать думать не только о себе, пора думать о жизни, и вообще, я как-то совсем не похож ни на мать, ни на отца, ни на бабушку, это потому, что…

Я не стал дослушивать, вышел на воздух. Помахал Аделине, но она только отвернулась.

– Да ну ее, – Алька подобрала палку, принялась размахивать ею над головой. – Дура. Пусть парится, а мы по воздуху. Нам, кажется, туда.

Если по прямой, то через лес получалось. В чащу соваться не хотелось, мало ли…

– Не пойдем, – сказал я.

– Почему? Там могут быть ландыши, я нарву букет. Прикинь, принесем Симбирцевым ландышевый букет!