Герои 1812 года

«Ну, мой друг, здравствуй! Я жыв и здоров… Я не посрамился перед всеми, был со стрелками впереди, имел противу себя два корпуса и самого Бонапарте, даже его самого видел, сходно с показаниями пленных на маленькой белой лошади без хвоста, от 8 часов утра до 5 часов пополудни с 4-ю полками и двумя баталионами сводными гренадерами, противу, смею сказать, 60 тысяч человек. Скажу тебе, мой друг, не посрамился, ни ты, ни дети мои за меня не покраснеют, будь, моя жисть, спокойна. Я был столь щастлив, что даже и не ранен. Хотя имею в кругу себя и убитыми, может быть, более тысячи… Помолись же за все Богу и нашей Богородице и уповай на него. Я целой день держал самого Бонапарте, который хотел обедать в Витебске, но не попал и на ночь, разве что на другой день. Наши дерутся, как львы. Но мы не соединены, Багратион, Платов и Витгенштейн от нас отрезаны.

Ради Бога, поспеши скорее в Петербург или в Горки. Войск от Опочки нет, дороги открыты, Рига осаждена. Мы идем к Москве. О сем никому не сказывай, а держи тайно. Мы в худом положении, авось Бог нас невидимо избавит. Ты не думай, я себя не посрамлю и охотно умру за мое отечество. Детей и тебя Бог не оставит, а отечество мое может меня и вспомнит. Здесь все мне отдают справедливость.

Вообрази, мой друг, что две батареи у меня были уже взяты, но явился я с первыми рядами: все было переколото и пушки целы, когда мой один товарищ накануне потерял 6-ть… Совесть покойна, утешься, мой друг.

О наградах не думаем, ето дело не наше. Петруше с одного генерала посылаю крест Лежион Дониора [3]

, а другой отдал Главнокомандующему. Двух они славных потеряли, а вообще урон их весьма велик. Я много набрал пленных… Не грусти, молись Богу, береги невинной залог, который носишь, милых детей благослови, перекрести, обними, прижми, себе скажи, что я тебе до последней минуты верный друг и преданный слуга.

Аминь, аминь, аминь, по твоему великодушию, слава тебе! Маменьке цалуй ручки и брату всеусердный поклон…»