Герой

Отец все время что-то писал в своем толстом блокноте и на многочисленные вопросы сына отвечал односложно. Мама сказала, что папа работает, и это очень важно. Так что заняться семилетнему сорванцу было решительно нечем. От скуки он придвинулся ближе к маленькому столику, разделявшему нижние полки, и стал следить за карандашом, которым отец делал быстрые аккуратные записи.

Странички в блокноте были самыми обычными, белыми и плотными. На них было хорошо рисовать. Единственное, что отличало их от любых других страниц в блокнотах и альбомах, – бледно-розовые пионы, которые украшали каждый листок в правом нижнем углу.

Отец перевернул страницу, наверху вывел непонятные слова на непонятном языке, да еще и непонятными буквами: «Invenit et perfecit». Под заголовком он написал несколько, как показалось Ли, каракулей, а под ними – изображение цветка, похожего на ромашку, и маленькому наблюдателю показалось это забавным – папа рисует цветочек. Ли хихикнул. Отец посмотрел на него немного рассеянным теплым взглядом и тоже улыбнулся.

Дальше Ли следил за отцом уже с гораздо большим интересом. Под ромашкой появилось изображение мужчины, женщины и ребенка (мальчик решил, что папа нарисовал себя, маму и его самого – Ли). Все фигурки Тао соединил с цветочком стрелками, назначение которых было совершенно непонятно. Но это и не особо волновало мальчика – он едва успевал следить за быстрыми движениями карандаша. Тогда он и подумать не мог о том, что отец только что сделал самое великое свое открытие. Ли так увлекся, что, когда отец дописал последний иероглиф, откинулся стене купе и снял очки, маленький наблюдатель разочарованно захлопал глазами. Тао закрыл блокнот и улыбнулся сыну радостно и устало…».

…Измученное тело Ли свела очередная судорога. Они накатывали часто, но все равно каждый раз начинались совершенно неожиданно, и юноша не успевал расслабиться или хотя бы морально подготовиться к очередному приступу боли. Казалось, что в пыточной Ману было даже легче – там Ли хотя бы знал, что произойдет в следующую минуту.

Ли стонал и корчился, пока приступ не прошел. После этого он позволил себе минуту отдышаться и снова попробовал подползти к ручью. На этот раз это удалось – после судороги все нервные окончания будто бы окаменели, и боль почти не ощущалась.

Загребая руками хвою и почву, Ли подполз к воде и уронил голову прямо в русло ручья. Прохладная вода принесла моментальное облегчение, омывая разгоряченную кожу. Разведчик стал жадно глотать живительную влагу, а перед глазами снова вставали картинки из бесконечно далекого прошлого…

«…Когда отец вышел из купе, Ли схватил его очки и водрузил себе на нос. Ему очень хотелось во всем походить на любимого папу, но эффект оказался ужасным – перед глазами все расплылось, а в голове возникло какое-то неприятное напряжение. Поморщившись, мальчик быстро снял очки и положил на место.

Но отцовский блокнот уж наверняка не таил в себе никаких сюрпризов. Ли решительно раскрыл его на той странице, которая была заложена отцовским карандашом. Странный рисунок с цветочками снова привлек внимание мальчика, но совсем ненадолго. Вооружившись карандашом, Ли старательно послюнявил грифель, перевернул страницу, и с обратной стороны стал рисовать свой вариант счастливой семьи: маму, папу, а посередине себя самого. Родители держали его за руки и улыбались. Но на последней улыбке Ли перестарался – он слишком сильно надавил на карандаш, и бумага под ним порвалась.

Мальчик испуганно взглянул на дверь купе – если сейчас вернется отец, наказания не избежать. И чтобы скрыть «следы преступления», он аккуратно вырвал лист со своим рисунком и сунул его в карман…».

…Очнувшийся от воспоминаний, измученный Ли сидел под деревом и устало смотрел в небо. Он сильно исхудал и сейчас больше напоминал собственную тень. Щеки ввалились, скулы стали резкими и острыми, глаза, обведенные черными кругами, исчертили красные линии воспаленных сосудов.

Ветер принес отдаленный раскат грома, сероватую гладь неба быстро затягивали тучи, а в воздухе запахло озоном. Все тело разведчика болело и ныло, любое движение еще отдавалось болью. Но дикое желание жить придавало ему сил, заставляло идти дальше. Он должен добраться до своих! Он должен остановить Накаяму! Он должен увидеть Митяя и Лань Шинь!

Ли неуклюже поднялся на ослабевших ногах и сделал пару шагов. Его качало.

Побродив недолго между деревьями, разведчик нашел достаточно крепкую суковатую палку. Он с усилием поднял ее с земли, отряхнул от налипшего мусора и, постояв минуту, чтобы накопить сил, отправился в путь…

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

…Ли остановился, боясь поверить в то, что наконец-то добрался до знакомых мест. Он только успел посмотреть по сторонам, как из-за ближайших кустов тихо выступило три человека – партизанский дозор. Значит, лагерь уже совсем близко.