Герой по вызову (СИ)

Там, с каждым шагом оставляя на сухой земле зеленоватую слизь, вставали один за другим жители деревни. Из-за той же слизи, сочившейся из всех щелей, их невозможно было различить по полу и возрасту — только по росту. Пятнадцать детей, тридцать с лишним взрослых. Ни одного старика. Вероятно, пожилых людей тоже отправляли к Глотке, чтобы не кормить их и освободить местечко для сна. Всё в деревнях просто, на самом деле. Здесь — капельку извращённей. Сжав кинжалы, которые я не выпускал из рук, я вышел вперёд, готовясь к схватке. Позади вспыхнул кровожадный "Берсерк", и Кагата, объятая чёрным пламенем, заняла своё место справа от меня.

— Марионетки Обжорства, — выдохнул я, включая "Зверя Битвы". Кагата слегка дёрнулась — похоже, кровавая аура навыка десятого уровня впечатлила даже рейд-босса. — В их телах будет ядро — такой более тёмный комок слизи, достаточно твёрдый, не рассечь мечом. Постарайся сперва очистить его от защиты, а уже потом бей, но наверняка — иначе увязнешь, и это конечная.

— Жуткие твари, — хмыкнула Кагата. А потом рассмеялась, легонько тыкая меня в плечо. — А говорил, что не знаешь в этом мире всё.

— Что-то всё-таки знаю, — рассмеялся я вместе с ней, глядя на приближавшегося противника. — Избегай попадания слизи в рот, нос и глаза. Она размножается, поглощая выделения организма.

— Принято, — кивнула бывшая чёрная наёмница, бросаясь вперёд и подпрыгивая, сокрушительным ударом ноги сверху вниз расплющивая первую тварь, тут же увязнув в бою с ещё несколькими.

Я рванул под "Броском кобры", первым же "Взмахом палача" срывая покров слизи с первого силуэта, следом пронзая вторым кинжалом обнажившийся тёмный комочек в области живота. Уклонившись от грубого, но удивительно быстрого бокового, вспорол брюхо ещё одной марионетке, быстро обрывая и её жизнь. Ударил ногой с разворота, отбрасывая третье чудовище в сторону. Выдохнул, начиная методично разбирать тварей одну за другой. Кагата билась рядом — пробивая слизь голыми руками и одним мощным сжатием расщепляя ядра. Матерясь, разумеется, рыча, как и я периодически, когда слизь попадала на кожу.

Было достаточно больно, но "Твёрдые кости" с остальными пассивками не давали кислоте слишком сильно прожечь тело. Свистела сталь, в воздухе повис отвратительный запах химикатов и плоти, в них опущенной. Блевать хотелось неимоверно, но я давился, вдыхая в основном ртом. Нырнув под очередной взмах твари, я всадил кинжал в её ядро, морщась и наблюдая, как цельный силуэт плюхается на землю, образуя приличных размеров лужицу, от которой валил пар. Даже смерть бывших крестьян наносила нам урон — приходилось сражаться, избегая луж и не попадая в клещи из двух или трёх заражённых.

Дети были главной проблемой. По привычке глядя на уровне головы взрослого человека, я упустил момент, когда что-то мелкое присосалось к ноге, тут же пытаясь взобраться повыше. Конечность вспыхнула жуткой болью — слизь не прожигала штаны, просачиваясь сквозь ткань прямо к плоти. Выругавшись, воткнул клинок, приседая и уводя его вниз, рассекая маленькое тело надвое, зацепив вместе со слизью и ядро. Вскочив, получил первый прямой удар, и теперь боль появилась на лице, перебираясь пониже к шее.

"Зверь Битвы" не давал моему дыханию сбиться, хотя хэпэ просели, и продолжили проседать с каждой последующей минутой ожесточённого сражения. Мы рубились, как могли, но твари вдруг поумнели, закрывая собой тела товарищей, чью слизь вспарывали мои кинжалы или срывали удары Кагаты. Приходилось использовать "Бросок кобры" и даже "Поступь бездны", чтобы заходить им в фланг и обрывать не-жизнь повреждённой марионетки. "Турбина Августина" здесь не помогала, изредка защищая меня от детей, норовивших атаковать со спины. Пару раз вынеся тварей с помощью "Разрыва потока", я понял, что ману стоило поэкономить.

Слишком обширно бил навык, не всегда задевая ядро.

Наконец, после десяти минут рубилова, я ушёл вбок, всаживая кинжал под едва заметные под слизью рёбра последней твари, а двинув оружие вверх, обнажил тёмный пульсировавший комочек, протыкая его вторым кинжалом. Силуэт вздрогнул, разваливаясь в очередную лужицу. Отступив, я нашёл взглядом Кагату, тоже только что завалившую своего финального оппонента. Улица вокруг нас была покрыта слизью, а в воздухе царил туман, вдыхать который не следовало. Задержав дыхание, я ретировался к лошадям.

— Бля-я-ять…

Один из коней рухнул, его обнимал маленький силуэт, медленно продвигавший свою ладошку сквозь плоть, прямо к мозгу животного. Вытянув руку вперёд и расхреначив во все стороны слизь и мясо "Разрывом потока", я снова выругался, подходя к единственному жеребцу, прижавшемуся к остаткам столба. Конь дрожал, как осиновый лист, но ткнулся мокрым носом мне в руку, повинуясь и выходя на дорогу. Кагата, чертыхаясь, подошла к нам, с сожалением глядя на то, что осталось от её транспортного средства. Её чёрное пламя полностью выжигало слизь, поэтому ран на теле наёмницы практически не было.