Герои «СМЕРШ»

Так что, по идее, пройдя соответствующую подготовку в запасной части, Едунов должен был отправиться на фронт, в какой-нибудь сапёрный батальон, но нам о том ничего не известно. По этой причине можно рассматривать любые варианты, вплоть до его обучения в школе прапорщиков и получения офицерского чина или же перехода в полицию. Ведь как-то странно, что с февраля по июнь 1918 года Яков исполнял обязанности надзирателя Владимирской тюрьмы — людей «с улицы» на такую работу не берут. Но с тем же успехом Едунов мог во время службы пострадать за революционную пропаганду среди солдат, а потом, после Февраля или Октября, превратиться из арестанта в надзирателя, благо приобрёл кое-какой тюремный опыт.

Гадать не будем и продолжим рассказ о тех фактах, в которых уверены. С августа 1918 года Яков Едунов служит в железнодорожной охране, в ноябре становится красноармейцем, потом — старшиной роты Особого железнодорожного полка Южного фронта, а в августе 1919 года приходит в органы госбезопасности. Он работает на различных должностях, перечислять которые можно долго, однако читателю всё равно ничего не скажут «агент 3-го разряда» или «секретарь отделения», в Гомельской водной участковой транспортной ЧК (УТЧК) Южного фронта, Коростеньской УТЧК, в секретно-оперативной части дорожно-транспортного отдела (ДТО) ОГПУ Юго-Западной железной дороги. В то время ещё шла Гражданская война, так что ему пришлось участвовал в боях и с, как их тогда называли, белополяками, и с войсками Украинской народной республики под командованием Юрко Тютюнника[169], генерал-хорунжего армии УНР.

Из биографии Якова Афанасьевича можно понять, что он реально стремился к знаниям, причём — профессиональным, помогающим продвижению по службе. С 1924 года Едунов обучался на командных курсах 1-й Московской школы Транспортного отдела ГПУ им. Ф. Э. Дзержинского, после чего с января 1925 года стал начальником отделения ДТО ОГПУ на станции Омск, а с июля того же года — помощником начальника ударной группы ДТО ОГПУ Московско-Белорусско-Балтийской железной дороги. Когда же его назначили уполномоченным в 6-е отделение Экономического управления ОГПУ СССР, то в 1931 году он окончил курсы директоров зерносовхозов. Успешно пройдя ряд должностей по «экономической линии», Яков Афанасьевич в 1934 году возглавил Подольский горотдел Управления НКВД Московской области, после чего в 1937 году был переведён в Москву, на работу в органы милиции — начальником отдела, помощником начальника Управления уголовного розыска.

В 1938 году Едунов возглавил Управление рабоче-крестьянской милиции (РКМ) УНКВД Московской области. Вот только времена тогда были смутные, так что люди, занимавшие, казалось бы, весьма прочное положение, зачастую в одночасье меняли служебные кабинеты на тюремные камеры. Якову Афанасьевичу повезло: 19 сентября 1939 года он был уволен из органов РКМ «за невозможностью дальнейшего использования» (есть такая ничего не объясняющая официальная формулировка), без какого-либо иного наказания. А потому, имея образование и опыт, Едунов вскоре устроился заместителем начальника конторы «Ростекстильпроект», где работал до июня 1941 года…

Потом началась Великая Отечественная война. Нет сомнения, что лучше всех других советских ведомств к ней подготовился НКВД. Вспомним, что первыми удар гитлеровских войск приняли и на какое-то время их задержали пограничники, воины пограничных войск НКВД; что по подразделениям наркомата тут же пошли деловые и конкретные указания; что во всех городах, до которых гипотетически могла дойти вражеская армия, — причём даже далеко за Москвой! — создавались нелегальные резидентуры, которые потом организовали действенное сопротивление захватчикам. Но нас сейчас интересует несколько иное: с началом войны в НКВД тут же прекратились «политические игры», которые (с ведома, а то и по прямому указанию политического руководства страны) проводились, как минимум, с 1937 года, когда бывший нарком и первый Генеральный комиссар госбезопасности Генрих Григорьевич Ягода[170]

был обвинён в «организации троцкистско-фашистского заговора в НКВД».

Вот что вспоминал генерал-лейтенант Павел Анатольевич Судоплатов, руководивший во время войны легендарным 4-м («Партизанским») управлением НКВД СССР, рассказывая о том, как он обратился к Берии, прося освободить из тюрьмы опытных сотрудников разведки и госбезопасности:

«Циничность Берии и простота в решении людских судеб ясно проявились в его реакции на наше предложение. Берию совершенно не интересовало, виновны или невиновны те, кого мы рекомендовали для работы. Он задал один-единственный вопрос:

— Вы уверены, что они нам нужны?

— Совершенно уверен, — ответил я.

— Тогда свяжитесь с Кобуловым[171]

, пусть освободит. И немедленно их используйте.

Я получил для просмотра дела запрошенных мною людей. Из них следовало, что все были арестованы по инициативе и приказу высшего руководства — Сталина и Молотова[172]…»[173]