Герои «СМЕРШ»

В ответ на огонь противника пограничные подразделения, части КА <Красной армии> и ДВФ <Дунайской военной флотилии

> открыли ответный огонь по огневым точкам противника, а также по румынским пикетам, румынской погранохране и войскам. С этого времени завязался бой на советско-румынской границе на участке 79-го пограничного отряда.

Несмотря на поддержку с воздуха и бомбёжку с самолётов противника, огневые точки противника, румынские пикеты, расположенные в непосредственной близости к границе, нашим огнём были уничтожены, а уцелевшие небольшие группы войсковых частей противника обратились в бегство, найдя себе убежище в плавнях…»[293].

Примерно так… Иванов готов был и дальше сражаться в рядах пограничников, но из Черновцов ему пришёл приказ возвращаться в управление. Пришлось подчиниться. Однако сразу по прибытии он подал рапорт с просьбой перевести его в военную контрразведку, на фронт, чтобы быть на передовой, продолжать своими руками бить врага. Просьба его была уважена, и Леонид получил предписание прибыть в особый отдел Одесского военного округа. 14 июля он приехал в Одессу, которая тогда, до первой бомбёжки, что произойдёт очень скоро, казалась совершенно мирным городом и очень ему понравилась. Хотя городов за свои без малого 23 года он повидал совсем немного, потому как парень был деревенский, из бедной семьи.

Подробности своего рождения Леонид Георгиевич описал в книге «Правда о Смерше», которую мы будем неоднократно цитировать:

«Я родился при форс-мажорных обстоятельствах, во время налёта банды Антонова[294]

на село Чернавка в Тамбовской губернии 18 августа 1918 года. Мать моя, заслышав крики и выстрелы, поспешила с поля домой, но не дошла — я помешал ей своим появлением на свет прямо во дворе отцовского дома.

Село Чернавка — одно из крупнейших сёл Тамбовской губернии…»[295]

Был он в семье шестым ребёнком — кроме него, у родителей было ещё две дочери и три сына. Тамбовская земля была «оскудевшая», урожаи давала очень небольшие, хотя народ и трудился от восхода до заката, так что и Леонид, насколько он себя помнил, всё время работал на земле — и в Чернавке, и позже, когда в середине 1920-х годов семья перебралась в райцентр Инжавино, бывший, по сути, большим селом. Тяжело было, голодно: конфеты он первый раз в жизни увидел в подарке, который всем школьникам вручали 7 ноября 1927 года, в честь 10-летия Октябрьской революции. А школьникам стали бесплатно давать чечевичный суп и сладкий чай… Но главное, что в школе можно было получать знания, заниматься спортом и посещать драмкружок — то есть реально готовиться к новой жизни.

Окончив с отличием школу, Иванов поехал в Москву и без экзаменов был зачислен в Академию связи имени В. Н. Подбельского[296]: связь казалась делом новым и перспективным. Однако закончить обучение не удалось: в январе 1939 года Леонид был приглашён на беседу к оперработнику НКВД, который сказал, что органам требуются образованные и идейно убеждённые молодые люди. Тогда было принято решение призвать в НКВД порядка восьмисот коммунистов и комсомольцев с высшим образованием и студентов, причём Москва по этой разнарядке должна была набрать сто человек.

А далее — годичная учёба в школе НКВД, которую Иванов, как и среднюю школу, окончил с отличием. Приказом наркома Берии он, как единственный отличник, получил звание младшего лейтенанта госбезопасности, на ступень выше прочих — другие вышли сержантами госбезопасности (это соответствовало лейтенанту РККА), и получил предложение работать в Управлении НКВД по Москве и Московской области. Чувствовал он, что ли, что в столице ещё наслужится в будущем, или хотелось «боевой романтики», но вскоре он, практически вместе с нашими войсками, совершавшими освободительный поход на территории Бессарабии и Северной Буковины, прибыл в Черновцы. Службу в областном управлении НКВД начал помощником оперуполномоченного, через два месяца стал старшим опером, а в конце того же 1940 года — заместителем начальника отделения. За это время Леониду не раз приходилось сталкиваться и с боевиками ОУН, Организации украинских националистов, и с тесно сотрудничавшими с оуновцами агентами и сотрудниками Абвера, немецкой военной разведки и контрразведки. То, как свистят над головой пули, он услыхал задолго до 22 июня 1941-го. Правда, тогда чаще стреляли из-за угла, а вот в первый день войны Иванов вступил уже в открытый бой…

В сторону Одессы с территории Румынии наступала 4-я румынская армия, которая ни по своей подготовленности, ни по уровню боевого духа не могла сравниться с «немецкими товарищами» — войсками группы армий «Юг» вермахта. Румыны отставали. По этой причине «5 августа в глубоком тылу противника началась оборона Одессы. Город защищали войска Отдельной Приморской армии и часть сил Черноморского флота, объединённые 19 августа в Одесский оборонительный район…