Герои «СМЕРШ»

Между тем в ночь с 15 на 16 октября войска, по приказу Ставки, организованно и совершенно неожиданно для противника покинули город. В числе последних защитников Одессы, уходивших в Крым на пароходе «Волга», был Леонид Иванов. А немцы с румынами прождали ещё целые сутки, опасаясь, что будут встречены и контратакованы советскими войсками, и лишь затем вошли в город… Кстати, уже потом, в оккупированной Одессе, взорвался особняк, в котором захватчики устроили банкет — погибло от 250 до 400 офицеров и солдат противника. Мощные заряды в здании установили диверсанты НКВД, которым помогали особисты. Всё было сделано настолько аккуратно, что никто ни о чём не догадывался до той роковой для гитлеровцев минуты, пока не сработал радиовзрыватель.

Леонид тогда уже находился в Крыму. Пароход пришёл в Севастополь, оттуда пошли на Феодосию, после чего была эвакуация через Керченский пролив. Однако затем наши войска вновь возвратились на Крымскую землю: 25 декабря 1941 года началась Керченско-Феодосийская десантная операция.

«Керченско-Феодосийская десантная операция была составной частью контрнаступления советских войск, развернувшегося в декабре 1941 г. на всём советско-германском фронте, и проводилась на основе единого стратегического плана Верховного Главнокомандования. Как и разгром вражеских войск под Ростовом и стойкая оборона Севастополя, она оказала непосредственное влияние на изменение обстановки на юге советско-германского фронта, внесла достойный вклад в общий зимний успех Красной армии»[300].

«Замысел операции состоял в том, чтобы одновременной высадкой 51-й и 44-й общевойсковых армий в район Керчи и в Феодосийский порт окружить и уничтожить Керченскую группировку противника. В дальнейшем предполагалось развить наступление в глубь полуострова, деблокировать войска Севастопольского оборонительного района и полностью освободить Крым»[301].

Войска с Таманского полуострова прибывали в Крым на пароходах, баржах и военно-морских судах, а также, что ныне почему-то забыто, по льду Керченского пролива. Усилиями военных инженеров Крымского фронта, начальником которых был полковник Смирнов-Несвицкий[302]

, было проложено восемь колонных путей, и по ним на полуостров переправили 6 стрелковых и 1 кавалерийскую дивизии, 2 стрелковые бригады, 15 зенитных дивизионов, 1 артиллерийский полк и 17 различных батальонов, всего порядка ста тысяч человек. Это — крупнейшая ледовая переправа в наступательной операции за всю историю войн.

Иванов, который оперативно обеспечивал 3-й батальон 13-й отдельной стрелковой бригады, переправлялся на барже, которую он, очевидно, спас — какие-то бойцы, сидевшие в трюме, умудрились развести костёр прямо на ящике с боеприпасами. Не без труда, но удалось заставить их потушить огонь…

Как известно, бои на полуострове, продолжавшиеся до конца мая 1942 года, завершились поражением. Причин тому много, пересказывать не будем. Да это и не был уровень Иванова. Ему следовало знать, что происходит в батальоне — к примеру, вовремя обнаружить бойцов, вынашивавших, что называется, «изменнические намерения». Таких обычно определяли куда-нибудь подальше от передовой, чтобы не было соблазна… Однако солдат по своей природе — человек хитрый, недаром вошла в поговорку «солдатская смекалка». Вот и особисту однажды стало известно, что несколько друзей повели «изменнические» разговоры лишь затем, чтобы просто оказаться в тылу… Хитрость не удалась.

Но всё равно, что на передовой, что в тылу — условия там были жуткие. Тем более что 8 мая гитлеровцы перешли в решительное наступление, и через десять дней остатки наших войск были прижаты к берегу Керченского пролива — осыпаемые артиллерийскими снарядами, поливаемые пулемётным огнём. Многие пытались спастись вплавь, но из-за холодной воды и сильного течения это было бессмысленно, люди тонули… Леонид Георгиевич вспоминал:

«Началась настоящая агония. В нашем распоряжении оставалась небольшая полоска берега — в 200–300 метров. При появлении немецких цепей я встал за большой валун и решил застрелиться, чтобы не попасть в плен. В этот момент на небольшой высотке, совсем рядом, неожиданно появился здоровенный моряк в бушлате, брюках-клёш, бескозырке. Потрясая автоматом, он громко закричал:

— Братцы! Славяне! Отгоним гадов-немцев! Вперёд! За мной! У-р-р-ра!

Наверное, никто не обратил бы на него внимания, но тут, рядом, неизвестно откуда, появился военный оркестр и заиграл „Интернационал“. Все военнослужащие, здоровые и раненые, в едином порыве рванулись на врага и отогнали его на 3–4 километра от берега»[303].

Сцена — для советского кинофильма, но ведь именно так и было! Мы хорошо знали Леонида Георгиевича и подтверждаем, что он бы врать не стал.

После той атаки Иванов встретил своего начальника, который приказал ему отправляться в район косы Чушки, чтобы обеспечивать эвакуацию раненых.