Героическая тема в русском фольклоре

2. Запев о турах. Одна из былин рассматриваемого нами круга, а именно былина о Василии Игнатьевиче, открывается поэтическим запевом, так называемым запевом о турах. Запевом называется такое начало песни, которое внешне не связано с основным повествованием. Так, песня о Соловье Будимировиче, как мы видели, начинается с воспевания моря, лесов и рек русской земли. Запев незаметно переходит в повествование. Воспеваются реки, и по одной из них, по Днепру, плывут корабли Соловья Будимировича.

Запев былины о Василии Игнатьевиче и Батыге носит совершенно иной характер. Этот запев отражает древнерусскую веру в «знаменья», предзнаменования. Он представляет собой небольшой рассказ, который известен не только в качестве запева, но и как самостоятельная песня. Мимо Киева пробегают молодые туры и встречают здесь свою мать, старую турицу. Молодые рассказывают, что они видели чудо: они видели женщину, вышедшую на городскую стену. Здесь она долго плакала, а потом ушла в церковь. Мать-турица объясняет своим молодым турам, что это была Богородица, которая плакала потому, что чует над Киевом великую невзгоду.

Этот рассказ в таком виде современному читателю мало понятен и требует более подробного рассмотрения.

Нам известно, что вера, будто природа — светила, растения и животные — как бы предчувствуют события, была широко распространена в Древней Руси. Под 1236 г. в Лаврентьевской летописи записано: «Бысть знамение в солнци месяца августа в 3 неделю по обедех: бысть видети всем аки месяц четыре дни», эту же осень, сообщает летописец, появились безбожные татары, вторглись в Болгарскую землю, взяли «славный Великий город болгарский», перебили все население, разграбили и сожгли город.[98]

Рассказы о таких знамениях часто встречаются в древнерусской литературе. Они есть в «Слове о полку Игореве», в летописи, в житийной литературе. Но их совершенно нет в эпосе. Былина о Василии Игнатьевиче — единственная былина, отразившая веру в предзнаменования. Уже это одно наводит на мысль о чуждом источнике этого запева. Анализ его внутреннего содержания и смысла подтверждает мысль о том, что данный запев, несмотря на его поэтические достоинства, в эпосе — чуждое, инородное тело.

Само содержание запева весьма древнее. Тур — давно вымершее животное. По некоторым вариантам видно, что народ частично уже забыл, что такое туры, и имеет о них весьма смутное представление. В других вариантах образ их сохранился лучше. Туры в этом запеве не выдуманы, они сохранились из тех времен, когда они были широко распространены.

Несомненно исторична также картина древнего укрепленного города, какая рисуется в этом запеве. Северный певец не мог придумать ее от себя. Песня сохранила ту картину городских стен с ее угольными башнями, какая была типична для русских городов средневековья. Туры изображены как животные подвижные, кочующие, много видевшие. Они пробегают мимо Киева.

Они побывали во многих странах,Шли, бежали мимо Киев славен град,Мимо тую стену городовую,Мимо тыи башни наугольные.(Тих. и Милл. 38)

Тут они и видят «чудо чудное», «диво дивное»:

А по той ли стене по городовыеШла ли-то душа да красна девушка,А читает святу книгу Евангелье,А не столько она читает, вдвое она плачет.(Гильф. 41)

Турица поучает своих детушек:

Не душа та красна девица гуляла по стене,А ходила та Мать Пресвята Богородица,А плакала стена мать городовая…Будет над Киевом-град погибелье.(Рыбн. 194)А тут плакала не душа красна девица,А тут плакала стена да городовая.

Она ведает над Киевом несчастьице,Она ведает над Киевом великое.(Гильф. 41)

Слова «плакала стена городовая» встречаются не только в этой записи, но и в других. Они непонятны, если не иметь в виду, что под «стеной городовой» подразумевается имевшаяся в киевском Софийском соборе мозаичная фреска под названием «Богоматерь — нерушимая стена». При разрушении татарами собора эта часть стены с образом уцелела, и с тех пор этот образ получил название «Нерушимая стена». Изображенная на нем Богоматерь считалась защитницей городских стен. Отсюда становится понятным выражение «плакала стена городовая», т. е. плакала Богородица под названием «Нерушимая стена».

Упоминание о «нерушимой стене» также дышит глубокой древностью, является отголоском древнекиевской действительности.

Девица плачет потому, что на Киев надвигается Батыга. Далее следует описание этого приближения, и запев переходит в повествование.