Героический эпос народов СССР. Том второй

Бродил Гёроглы по улицам чуть не до полуночи и набрел на мейхане, где шумно пировали сорок каландаров. Они каждый вечер приходили сюда, приносили все, что им удавалось раздобыть за день, и устраивали гулянку, веселились с музыкой, с песнями. Добрый час глядел на них Гёроглы с улицы. Тридцать две мелодии сыграли каландары и все в лад; были у них и карнай, и сурнай, баламан и гиджак, чингире, баб, аргулум. Каландар, сидевший в углу, бил в барабан.

Поиграли каландары да и отложили инструменты. Решили передохнуть, чаю попить, кальян покурить. Тут Гёроглы и вошел в мейхане.

— Салам-алейкум! — приветствовал он каландаров.

— Э, проклятый! — закричали каландары. — Весь пир нам испортил. Сюда не подходи, там садись.

Присел Гёроглы на корточки у порога, прислонился спиной к стене. Пьют чай каландары, курят кальян, неше в рот кидают, а Гёроглы в сторонке сидит и смотрит. Что поделаешь, коли не угощают! Да не усидел Гёроглы! Заметил поблизости тар каландаров, взял его в руки и ударил по струнам пять-шесть раз. Рядом карнай увидал. Что-то полым он кажется. Легко ли играть на нем? — подумал Гёроглы, взял его в руки и что было мочи подул раз пять-шесть.

Захмелевшие каландары со страху кинулись вон. Стоят на улице и гадают: "Что за беду нам небо послало?" А Гёроглы после карная взял сурнай, затем баламан, гиджак, наконец, взял в руки дутар. Искусно играл Гёроглы, дутар в его руках пел, как соловей. Понравилась его игра каландарам — стали они возвращаться один за другим. Сидят и молчат, слушают. Поиграл Гёроглы и поставил дутар к стене.

Тогда стали подходить к нему каландары и приветствовать:

— Салам-алейкум!

— Да ты, приятель, видать, молодец что надо. Ты играешь как мастер. По всему видно — ты нам подходишь. Расскажи нам, из какого ты рода?

— На что вам знать мой род? Вы что, женить меня собрались?

— Эге, да ты ершист, приятель! А знаком ли тебе вкус чая, кальяна?

— Знаком, конечно.

— Так дать тебе кальян?

— Давайте.

— И чаю выпьешь?

— Давайте.

— А как гёкнар?

— И гёкнар мне по душе.

— А что ты скажешь о вине, насе?

— Уж лучше бейте, да давайте. Чего понапрасну спрашивать?

Ему подали все.

— Эй, приятель, кто играет, тот и петь, видно, умеет. Не споешь ли нам под эту музыку?

— Могу.

— Ну так сыграй и спой нам!

— Джигиты! Спеть-то я могу, да языка я вашего не знаю. Я знаю язык туркмен, — ответил Гёроглы.

— Э, гордись своим языком, речью своей гордись. Туркменскую речь нам и хотелось послушать. Пой по-туркменски, мы все поймем!

— Ну, коли так, спою, — согласился Гёроглы. Взял он в руки саз и поведал в песне о своих скитаниях:

"Странствовал я тайком на дорогах любви.Козни злобной старухи сгубили меня.Человека порой губит его язык.Язык мой — враг мой — заставил меня страдать.Бродить бы мне средь высоких гор любви,Вражьи крепости сжечь, трон сокрушить,Сорвать короны тюльпанов. Пчелы гудят:Мед мой — враг мой, заставил меня страдать.Ветер любви шумит в моей голове,

Эренов острая сабля беспутных сечет,И говорят мне те, кто не знает пути:Путь мой — враг мой, заставил меня страдать.За край одежды пира держится Ровшен,Только тому, кто верит, доступна цель,Утром, пролетая, мне кричат журавли:Крик мой — враг мой, заставил меня страдать".

Закончил песню Гёроглы, и каландары осыпали его восторженными похвалами.

— Ой, ой, какая песня, как он поет о летящих журавлях! Да, пожалуй, нет певцов, равных ему!

Из песни Гёроглы поняли они лишь последнее слово "журавли".

Каландары стали совещаться:

— Э, друзья, не найти нам нигде другого такого джигита-бахши, такого доброго джигита. Пусть он остается с нами, никуда его не отпустим!

— Послушай, приятель, ты нам очень подходишь. Оставайся с нами. Мы не отпустим тебя, — сказали они Гёроглы.

— Я тоже повсюду искал, но не мог найти таких джигитов, как вы, — ответил Гёроглы.

Было их сорок каландаров, стало сорок один.

— Ну, приятель, теперь скажи нам свое имя.

— Да я ведь сказал свое имя в конце песни! Меня зовут Ровшен!

— Да брось ты! Разве это имя? Прозвище свое скажи, люди-то как тебя зовут? Знаешь небось, что у отважного джигита два имени бывает.

— Прозвище мое Ша-каландар, так люди меня зовут.

— Э, вот это имя так имя, имя что надо!

Назвался Гёроглы Ша-каландаром и остался с ними.

Какое занятие у каландаров?

Утром эти бродяги группами по пять — десять человек отправляются на заработки.

А что за заработки у каландаров?