Героический эпос народов СССР. Том второй

"На коне по облачным вершинамМчался ль ветром ты когда-нибудь?На поле один чужим дружинамПреграждал ли путь когда-нибудь?Ваала… Когда-нибудь от страхаТы шептал мольбы в святом пылу?Десяти сраженных в честь аллахаГоловы привязывал к седлу?Если трус бахвалится удало,То фиалка клонится к земле.Падал ли от встречного удараНаземь ты, родившийся в седле?Если не случайно иль случайноДля врага твоя открылась тайна

Или враг сильней наполовину,Ты ему показывал ли спину?Кёр-оглы не поведет и бровью,Если даже враг сильней его.Наполнял ли вражескою кровьюГорсти ты, справляя торжество?"

Демирчи-оглы ответил:

— Нет, Кёр-оглы, пока за мной таких доблестей не числилось, но я все-таки привезу Телли-ханум. Поверь!

— Что скажете вы, молодцы? — обратился Кёр-оглы к своим всадникам. — По плечу ли ему поручение?

Одни крикнули:

— Он силен и крепок!

Другие добавили:

— Жаль опыта маловато у него в таких делах!

— В настоящих переделках он не бывал! — предостерегли третьи.

Кёр-оглы издал боевой клич. Мигом стремянный подвел оседланного Гырата. Кёр-оглы взял яблоко, воткнул в него кольцо в том месте, где торчал черенок. Это яблоко он положил на голову Демирчи-оглы. Потом вскочил в седло и, гарцуя, отъехав в сторону, вскинул лук. Сорок раз он оттягивал тетиву лука, и сорок стрел одна за другой пролетели сквозь колечко, торчащее из яблока. Все делибаши, Нигяр-ханум и ашуг Джунун, затаив дыхание, смотрели на это. Демирчи-оглы ни разу не пошевелился, не моргнул глазом, не побледнел. Как встал, так и стоял до конца стрельбы. Спрыгнул Кёр-оглы с коня, обнял Демирчи-оглы, поцеловал его в щеки и в глаза. Душа Кёр-оглы просветлела, сердце взыграло радостью, он взял саз и запел:

"Отважней нету пехлевана.И почитая и любя,Я, вырвав стрелы из колчана,Как в битве, испытал тебя.Где неприступные пределыНаш занимает Ченлибель,Не дрогнул ты, хоть грозно стрелыВ тебя летели, словно в цель.Был сокрушен в низины ворог,Яд поднесен ему судьбой.Не дрогнул ты, хоть ровно сорокСтрел пронеслось над головой.Не побледнел ты, верный званью,

Пошлю тебя в Иран, в Туран,Индусов и французов даньюЯ обложу, держась стремян.Отрубим головы всем ханам,Чтоб в Ченлибеле пехлеванамСдвигать бокалы, не скорбя, —Позволь мне выпить за тебя!"

И начался пир. Ашуг Джунун оказался в центре веселья. Ели, пили, играли, пускались в пляс. Ликовали сердца. Поднялся Кёр-оглы и молвил, заглушая голоса пировавших:

— Решено, мой сын, иди вооружайся!

Демирчи-оглы ушел и вскоре возвратился при мече, щите, копье, палице и булаве. Приблизился к Кёр-оглы, и видит тот, что Демирчи-оглы столько оружия взял, что еле двигался от тяжести. Раздались слова песни. Это запел Кёр-оглы. Послушаем его:

"В Эрзерум лежит твоя дорога,Эрзерум на озеро похож.Не бери с собой оружья много,Но булатный меч всегда хорош.

Воин небледнеющего лика,Ты мои не позабудь слова:Буйволу подходит больше — пика,Молодцу — подходит булава.И хоть путь нелегок и тревожен,Пуще глаза береги коня.А в бою ты меч рвани из ножен,Будь во всем похожим на меня".

Демирчи-оглы по неопытности думал, что, чем больше оружия у игида, тем лучше. После совета Кёр-оглы он отобрал только то, что нужно было взять, а остальное оставил. Затем он сходил за своей цепью и, опоясавшись ею, возвратился.

Кёр-оглы сказал:

— Теперь, сын мой, иди и выбери себе любого скакуна!

Демирчи-оглы вывел из стойла Арабата и оседлал его. Простился с удальцами, с Нигяр-ханум, с ашугом Джунуном и, вскочив в седло, предстал перед Кёр-оглы.

— Выслушай перед дорогой мой последний наказ, — произнес Кёр-оглы.

Взял он саз. Послушаем сказанное: