Героини

Элби перебрался через рельсы, пересек сломанный мостик, пролегавший над канавой рядом с путями. Мы вышли из леса и оказались на залитом солнцем лугу. Я не приходила сюда с того самого дня, как исчезла Фрэнни. С тех пор прошло два года, и меня вновь охватило чувство вины. И время года то же самое. Покачивались на ветру пурпурные соцветия чертополоха, огромные подсолнечники никли на высоких стеблях. Элби галопом несся по лугу, пыхтя и отдуваясь, потом остановился, чтобы отдышаться. Несмотря на жару, я невольно содрогнулась при виде леса по ту сторону железной дороги, поглотившего Фрэнни.

— Давай здесь и остановимся, — предложила я. — Ты устал.

Элби не возражал. Все же привычка к курению вредна для легких, быстро начинаешь задыхаться. Он уселся на шпалу, скрестил ноги. Я устроилась напротив, вытянула ноги, поставила ступни на разогретые мелкие камушки. Было здорово сидеть на железнодорожных путях посреди луга, щурясь от солнца, отражающегося в рельсах. Вроде и не опасно — если появится поезд, его будет видно за милю, — а все же риск есть, и это приятно щекочет нервы. Настроение портила лишь «матросская» пижама — постоянно напоминала, что я сбежала из сумасшедшего дома.

Элби достал косячок, прикурил, глядя на рельсы.

— Может, сядешь в проходящий товарняк, а?

— Да уж, представляю себе. Тур по Штатам в пижаме и босиком.

Он щелкнул зажигалкой «Зиппо» и произнес с деланым английским акцентом:

— Обувь есть гениальное изобретение человечества. — Еще раз затянулся и передал сигарету мне. — Мой двоюродный брат запросто избавился от побочного действия лекарств с помощью травки.

Я глубоко затянулась, кончик сигареты зашипел. Дым наполнил и обжег легкие. Моргая и хмурясь, я откашлялась и передала окурок Элби.

— Ну, ты, полегче! — со смехом сказал Элби. — Забыла, чему я тебя учил? Видела бы тебя твоя мать! — Он зажал окурок между пальцами. — Держать надо так.

Несмотря на нелепую внешность, Элби отличался истинной элегантностью движений, когда курил травку. Втянув дым, он начал постепенно выдыхать его сквозь стиснутые зубы.

— Придержи его немножко, секунд пять, а потом медленно выдыхай. — Элби не спеша выпустил дым изо рта, привстал и протянул окурок мне. — Можешь оборвать бумагу на кончике. И вообще, скажу я тебе, хорошая травка куда более безвредна, чем то, что предлагают эти долбаные фармацевтические компании. Во всяком случае, никакой химии.

Обычно, покуривая травку в компании Элби, я не особенно стремилась словить кайф. Но на этот раз постаралась сделать все правильно: задержала дыхание, досчитала до пяти, выдохнула медленно и старательно, точно пытаясь затушить свечу на именинном торте. И внезапно ощутила, как обострились все чувства. Травы стали особенно буйными, приобрели золотистый оттенок, а на галстуке Элби клубились радужные пятна. Даже птицы запели громче. Влажность больше не казалась тяжелой, словно шерстяное одеяло, а стала частью атмосферы, по которой я свободно скользила.

— Птицы раскричались, — заметила я.

— А тебя забрало! — рассмеялся Элби.

Я ощущала внутреннюю легкость и раскрепощенность, от сладковатого дымка казалась себе более легкой, воздушной, обтекаемой. Мне хотелось рассказать Элби обо всем. Мысли текли, обгоняя друг друга, и неожиданно для себя я вдруг выпалила:

— Элби, ты должен знать. Наверное, ты не поверишь, но к нам в дом приходят героини. С ума можно сойти. Это…

— О чем речь, подруга? Что-то я не врубаюсь.

И я рассказала ему все. Элби реагировал на мой рассказ совсем не так, как Кристина. Та с жадностью и почти с благоговением впитывала каждое слово. Элби же оставался спокоен, просто время от времени многозначительно кивал, точно мудрец. Единственным его комментарием было:

— Я всегда подозревал, что с твоей мамашей что-то неладно.

Я рассказала ему о Скарлетт, о госпоже Бовари, о Дейзи Бьюкенен и Бланш, но никак не могла заставить себя признаться, что же произошло с Фрэнни. Очевидно, сказалось действие травки. Мною овладел параноидальный страх, даже шепотом я не могла произнести ее имя, казалось, его тут же услышат в лесу по другую сторону путей.

— Сколько лет тебе было, когда все это началось? — спросил Элби.

— Пять. Как-то мама усадила меня рядом и рассказала о Рапунцель. Как она приходила к ним в дом, когда мама была еще малышкой.

— Но ведь они не появлялись, пока ты не умела читать?

— Почему же, появлялись. Или только начали появляться. Когда пришли Эстер Принн и Перл. — Я почти забыла о них. А тут вдруг вспомнила.

— Она пришла с ребенком?

— Они всегда были вместе.

— Мрак, — пробормотал Элби. — «Алая буква»[19] — грустная история.

— Тогда я толком не понимала, что происходит. А в прошлом году взяла в руки книжку и начала припоминать, о чем они говорили. Понимаешь, я что-то помнила, но отрывочно и думала, что это ничего не значит.

— Вообще-то мне это знакомо. Ну, когда не можешь вспомнить, происходило ли что-то на самом деле или просто приснилось.

— Думаю, что не приснилось.

Глава 21