Герцог-пират

Ротгар, однако, был среди них явным лидером. Он был на десять лет старше, и это время он потратил на изучение подобных вопросов при правлении двух разных королей.

– В истории бывают поворотные моменты, – сказал он, когда мужчины потягивали бренди после ухода лакея. – Продвижение европейцев в восточное Средиземноморье во время крестовых походов. Эпоха Возрождения. Реформация. Я верю, что мы стоим на пороге еще одного такого поворотного момента. Хотя последствия от этих событий, в конечном счете, были положительными и необходимыми, безболезненно они не прошли ни для одного человека, пережившего их.

– А как же эпоха Возрождения? – спросил Торн.

– В основном все было безобидно, но перемены разрушают. Многие обнаружили, что в каких-то традиционных занятиях больше нет необходимости. И так бывает всегда. Рассмотрим вращающееся колесо.

Торн надеялся не показать, что не понял, при чем здесь вращающееся колесо.

– Прядильная машина, – сказал Робин. – И скоро в кустарях-прядильщицах не будет необходимости.

– А дальше это приведет к тому, – сказал Бриджуотер, – что и в частных ткачах тоже отпадет необходимость. Я этого не одобряю. Весь уклад жизни будет разрушен.

– Ваши каналы тоже влияют на работу возчиков и погонщиков вьючных лошадей, – сказал Торн.

– Тоже верно.

– Как и Кнуд[15], мы бессильны остановить любое новое течение, – сказал Ротгар.

– Но на новое течение можно повлиять, – заметил Торн. – Возвести буны и волнорезы. Или даже более прочные конструкции.

– Даже в этом случае следующее сильное течение способно смести все постройки.

– Нет, если они правильно спроектированы, – заявил Бриджуотер.

– В любом случае, – сказал Торн, – всегда лучше быть готовым к водной стихии. Изучить ее и пытаться использовать. Бессмысленно бороться с сильными ветрами.

– Как ветряная мельница, – сказал Ротгар. – Мы должны понять и использовать новое веяние нашего века.

Торн почувствовал раздражение от того, что понял: Ротгар все это время подводил их к такому выводу.

– Мы можем бесконечно искать причины происходящего. Например, обвинять наших философов в том, что они задают неприятные вопросы, или наших монархов и политиков в несправедливом правлении. Но это ничего не изменит. Равно как, на мой взгляд, и не отменит принятие новых бесчеловечных законов. Лучше начать понимать наше время и использовать растущие силы во имя мира и благополучия. Вы согласны?

Робин и Бриджуотер согласились, но Торн возразил:

– Вы излагаете теорию ветров и волн. Но в какой, по-вашему, порт мы направляемся?

– Хороший моряк готовит свой корабль к любому ветру, который может подуть. Особенно во время шторма.

– Вы ожидаете такого?

– Да, – уверенно сказал Ротгар. – Возможно, даже урагана.

Конечно, они не говорили напрямую о душевном здоровье короля. Это было бы равносильно государственной измене. Но эта тема читалась между строк.

Король мог быть упрямым, особенно в расстроенных чувствах. Несмотря на то, что он прислушивался, а в какой-то степени даже был под влиянием парламента, все равно мог серьезно осложнить управление государственным кораблем. Если он окончательно сойдет с ума, то сможет потопить их всех. Особенно столкнувшись с какой-то серьезной угрозой.

В целом Торн согласился с тем, что было бы разумно разработать план для предотвращения такого развития событий. Но, черт возьми, для этого ему придется объединить усилия с маркизом Ротгаром.

Белла попросила Китти обязательно разбудить ее пораньше. Она поднялась с постели, когда на улице было еще темно, и пошла завтракать на кухню. Ей нужно было поговорить с Пег о планах на будущее. Она хотела сделать это и выйти из дома до того, как весь город проснется.

На кухне, как всегда, было чисто. На стене под потолком висели сверкающие медные кастрюли и ароматные травы. Большой чайник, как всегда, стоял у самого огня, готовый в любой момент закипеть. Белла сама накрыла простой деревянный стол для завтрака и выбрала из корзинки еще теплую булочку, купленную в ближайшей пекарне.

– Чему мы обязаны таким удовольствием? – спросила Пег с лукавой усмешкой. Она тоже села за стол и наслаждалась хлебом с ветчиной и чаем. Рядом с ней устроились Эд Грейндж и Китти. Энни отсутствовала – она покупала шоколад для Беллы.

– Надо обсудить наши планы, – сказала Белла, намазывая хлеб маслом. – Я собираюсь снова стать самой собой, Беллой Барстоу.

– Что ж, хвала Господу за это!

– И, вероятно, захочу переехать из Лондона. Как бы вы к этому отнеслись?

Пег отхлебнула свой крепко настоенный чай, и губы Беллы скривились, будто она тоже почувствовала его вкус.

– Меня и здесь все вполне устраивает, – сказала Пег наконец, – но я не возражаю против переезда в другое место. Но имейте в виду, только внутри страны. Я не поеду в чужие края, где не буду знать, о чем говорят люди или что я ем. Всякие там улитки… – добавила она, содрогнувшись.

– Мне бы это тоже не понравилось, – сказала Белла.

– И нам нужно присматривать за Эдом, – сказала Пег, нежно кладя руку на плечо парня.

Белла почти забыла про Эда во всей своей суматохе. Но Пег с Эдом стали уже словно мать и сын.