Герцогиня и "конюх"

   -- Но ведь завтра все это решится, ваше превосходительство, -- смутился Мориц. -- Позвольте, разве к вам не явился генерал-кригс-комиссар литовского войска Карп с веряющим письмом от литовского гетмана Потея к курляндским обер-ратам?

   -- Да, он был у меня.

   -- Так в чем же дело? Разве обер-раты пойдут против ясно определенных инструкций?

   -- Не пойдут, ваше высочество, -- невозмутимо продолжал Бестужев. -- Я, со своей стороны, сделал все возможное... Более того, я не сомневаюсь, что завтра сейм провозгласит вас своим герцогом. Но... -- Бестужев, глядя в упор на Анну Иоанновну, докончил: -- Но не забывайте Петербурга, не забывайте Меншикова.

   -- Я усмирю этого подлого раба! -- гневно воскликнула герцогиня-царевна.

   -- Предостерегаю вашу светлость: пока он -- всесилен, -- уклончиво ответил Бестужев.

   Анна Иоанновна хотела что-то ответить, но вдруг ее бриллиантовая корона, прикрепленная к высокой, пышной прическе, сорвалась и упала на пол.

   Мориц бросился поднимать ее, но был предупрежден Бестужевым. Последний поднял корону и подал герцогине.

   Суеверная Анна Иоанновна побледнела как полотно.

   -- Что это... что это должно означать?.. -- тихо, упавшим голосом прошептала она.

   -- О, моя дорогая невеста, не придавайте слишком большого значения этому ничтожному факту! -- пылко воскликнул Мориц Саксонский.

   -- Разумеется, разумеется, -- поддакнул Бестужев. -- Голова вашей светлости не может остаться без короны.

   Анне Иоанновне, выпившей два кубка, вино бросилось в голову.

   -- Я знаю, что за мной многие бегают, но я хочу сама распоряжаться своей судьбой! -- резко произнесла она. -- Мне не нужно ваших ставленных женихов...

   -- Ваша светлость... -- строго произнес гофмаршал.

   -- Да, да, да! Ты слышишь это, Петр Михайлович?! -- уже грозно, бешено докончила герцогиня.

   В дверь гостиной раздался стук. На секунду все как бы оцепенели.

   -- Кто это?.. -- первая спросила герцогиня.

   Бестужев спокойно вошел в будуар Анны Иоанновны и вышел оттуда с черным плащом Морица Саксонского.

   -- Наденьте его на себя, ваше высочество, закутайтесь в него хорошенько, -- тихо по-французски произнес Бестужев, подавая плащ Морицу. -- Иногда бывают случаи, когда инкогнито лучше открытого забрала. А выйти вам отсюда некуда.

   Претендент на курляндский престол быстро задрапировался в плащ, опустив капюшон на лицо.

   Бестужев подошел к двери, в которую стучали, и настежь раскрыл обе ее половины.

   На пороге стояла гофмейстерина ее светлости Анны Иоанновны баронесса Эльза фон Клюгёнау, красивая, уже пожилая женщина с хищным и хитрым выражением лица.

   -- Что вам надо? -- несколько взволнованно и грубо бросила своей придворной по-немецки Анна Иоанновна.

   -- Приношу тысячу извинений вашей светлости, что осмеливаюсь беспокоить вас, но господин обер-камер-юнкер Бирон домогается видеть вас по важному делу, -- быстро проговорила гофмейстерина.

   Анна Иоанновна недовольно сдвинула брови; Бестужев закусил губу.

   -- Что ему надо? -- неудачно вырвалось у ее светлости. -- Обер-камер-юнкер двора вашей светлости не считает меня в числе своих конфиденток и потому не поверяет мне сущности разговоров с вашей светлостью, -- запутанным немецким периодом злобно-торжествующе ответила придворная герцогини Курляндской, а взгляд ее быстрых, острых глаз не сходил с задрапированной черной фигуры.

   -- Так в чем же дело, ваша светлость? -- встал Бестужев. -- Если Бирону надо что-либо сообщить вашей светлости, пусть он войдет. Просите его, любезная баронесса! -- властно отдал он приказ гофмейстерине, захудалой вдове одного из митавских баронов.

   Через секунду в гостиную вошел среднего роста, склонный к полноте человек в придворном мундире. Его лицо нельзя было назвать красивым, за исключением глаз, в которых сверкали какая-то скрытая внутренняя сила и, главное, поразительная самоуверенность.

   Его движения были ловки, смелы, едва ли не повелительны. Несмотря на то, что в нем не виднелось ни йоты аристократизма, "породы", он как-то невольно привлекал к себе внимание.

   -- Очевидно, произошло что-либо чрезвычайно важное, любезный Бирон, если вы дерзнули утруждать ее светлость в такой неурочный час? -- Бестужев выпрямился во весь рост перед своим ставленником.

   Бирон, низко поклонившись герцогине, с улыбкой посмотрел на Бестужева и ответил:

   -- Вы не ошиблись, ваше высокопревосходительство... но, разумеется, если бы я знал, что у ее светлости находится ее гофмаршал, я не минул бы вас за разрешением предстать перед ее светлостью.

   Бирон говорил с сильным акцентом.

   -- И сделали бы хорошо, мой милый Бирон, так как у ее светлости находится доктор. Ее светлость нездорова..

   -- Что вы хотели... -- начала было герцогиня. Но Бирон фамильярно перебил ее:

   -- Ах, ваша светлость, у вас доктор? Благодарите судьбу!

   -- Послушайте, Бирон!.. -- вспыхнул Бестужев.

   -- Ах, оставьте, ваше высокопревосходительство! -- все так же преувеличенно громко и развязно продолжал обер-камер-юнкер. -- Во-первых, моя уехавшая сестра шлет вам, свой поклон, а во-вторых, я продолжаю настаивать, что я чрезвычайно рад, что у ее светлости находятся доктор.