Герцогиня и "конюх"

   -- Мой совет вам, ваша светлость, -- ответил он, -- никогда не спрашивать дипломатов и царедворцев, как, каким путем они узнают то, что им необходимо звать. Это все равно что -- по французской поговорке -- говорить в доме повешенного о веревке. Итак, Лефорт настаивает, чтобы Мориц сам приехал в Петербург. -- Бестужев, вытащив крошечные листки бумаги, начал читать: -- "Вы должны явить собою важную особу, держать открытый дом, устраивать празднества, делать подарки, ибо русские самки любят веселье, что входит в ритуал русской жизни. Осмелюсь также указать вам, что в иных случаях необходима широкая щедрость".

   -- О! -- негодующе вырвалось у Анны Иоанновны. -- "Русские самки"! Ах, он...

   И она произнесла слово, не совсем удобное в устах русской царевны и герцогини Курляндской. Бестужев закашлялся.

   -- Ну-с, ваша светлость, -- через минуту продолжал он, -- а вот, что граф Мантейфель спрашивает Лефорта: сколько будет стоить Морицу приобретение симпатии и друзей в ваших губерниях? И вот что отвечает Лефорт: "Трудно сказать. Вели говорить о Нан -- надо уметь, если о Лиз -- надо знать" {Это трудно определить точно, все зависит от того, кого иметь в виду: Анну или Елизавету.}.

   -- Что это за "Нан"? -- спросила Анна.

   -- "Нан"? Это -- вы, ваша светлость, "Анна", -- ответил Бестужев, -- а "Лиз" -- это Елизавета Петровна. Я не буду далее читать вам это интереснейшее письмо, а скажу только следующее: Лефорт пишет, что взять Елизавету будет стоить дороже, чем вас, а если вообще похерить вопрос о Елизавете, то, безусловно, лучше и выгоднее предпочесть вам дочь Меншикова.

   Анна Иоанновна, дрожа от волнения, подошла к окну и резким движением распахнула его.

   -- О! -- простонала она. -- Какой ужас, как все это низко, гадко!.. -- Теплый ветер, ворвавшись в комнату, заиграл пламенем свечей в канделябрах и пышной прической царственной пленницы. -- Ты прав, ты прав, Петр Михайлович, -- продолжала она, -- горе тем, кто носит горностаевые мантии!.. Сколько дрязг, хитрых интриг сплетается клубком вокруг них!..

   Бестужев, подойдя к герцогине, произнес:

   -- Не сердитесь на меня, Анна... ваша светлость, за то, что я раскрыл вам все это. Я не считал себя вправе держать вас во тьме неведения.

   -- Сердиться? На тебя? Бог с тобой! -- воскликнула Анна Иоанновна. -- Я тебя благодарить должна, Петр Михайлович. И знай: если это случится -- ты будешь первым из первых. Ну, чем я виновна, что он понравился мне? Разве я -- не женщина? Разве я могу заказать моему сердцу: молчи, не рвись, потому что ты -- царевна, герцогиня...

   Резкий свист донесся из глубины парка. Бестужев захлопнул окно.

   -- Что это? -- отшатнулась Анна Иоанновна.

   -- Идите в ваш "бодоар", ваша светлость! -- ответил резидент. -- Тот человек, которого мы ждем, прибыл. Это его сигнал.

   Бестужев довел Анну Иоанновну до будуара, а затем быстро вышел.

II

ТАЙНОЕ СВИДАНИЕ МОРИЦА САКСОНСКОГО С АННОЙ ИОАННОВНОЙ

   Анна Иоанновна, опершись на высокую спинку кресла, застыла в каком-то безмерно-жутком немом ожидании.

   "Кого это он пригласил? Кто этот таинственный гость?" -- проносилось в голове герцогини, вконец измученной тяжелым разговором с Бестужевым.

   Дверь будуара распахнулась.

   Первым вошел Бестужев, за ним порывистой походкой высокий, стройный человек, закутанный в черный плащ.

   Анна Иоанновна вздрогнула. Мысль, что ее, быть может, пришел убить какой-нибудь наемщик, пронизала все ее существо.

   -- Ваша светлость! -- торжественно возгласил Бестужев. -- Как гофмаршал вашего двора, я принял смелость пригласить сюда для совещания его высочество принца Морица Саксонского.

   Прибывший сбросил с себя плащ.

   Вздох облегчения и радости вырвался из груди Анны Иоанновны.

   -- Ах, ваше высочество... вы?! -- воскликнула она.

   А высокий, красивый, в раззолоченном мундире Мориц Саксонский опустился перед ней на одно колено и осторожно-почтительно поднес ее руку к губам.

   -- О, ваша светлость! Сегодняшний вечер -- счастливейший в моей жизни: я вижу вас... -- пылко произнес претендент на Курляндское герцогство.

   В этой чрезмерной порывистости чувствовалось больше театральности, поддельной аффектации, чем истинного рыцарства.

   Но не Анне Иоанновне, взволнованной радостью неожиданного свидания и вообще, по свойству своей грубоватой натуры, не понимавшей тонкостей, было понять, подметить это.

   Она низко склонилась к Морицу {Относительно этого поцелуя Мориц позже говорил: "Это был поцелуй коровы".} и вопреки этикету горячо поцеловала его в лоб.

   Бестужев кашлянул и вмешался в эту "трогательную встречу".

   -- Ваше высочество! Вы вооружены с ног до головы? Эти пистолеты... -- резидент указал на шарф мундира Морица, за который были заткнуты два пистолета.

   Побочный сын короля Августа II вспыхнул.

   -- Что делать, ваше превосходительство, если здесь, в Митаве, на своего будущего герцога собираются охотиться, как на вепря или дикого кабана, -- раздраженно вырвалось у него.

   -- Как? -- всколыхнулась Анна Иоанновна. -- Вы, ваше высочество, подвергаетесь здесь такой опасности?

   Тревога влюбленной женщины зазвучала в голосе герцогини.