Герцогиня ищет работу

— Ты! — Он сверкнул глазами в сторону оборотицы Райси, так что она, бедняжка, подскочила на стуле. — Давно пора залечить клык!

— Ты! — Он всем телом развернулся в сторону Рона и замер, его ноздри раздувались.

— Ты… — задумчиво повторил он.

Мы все застыли в недоумении, глядя то на мэтра, то на дракона. Эороан всегда выглядел абсолютно здоровым. Да и чем болеют драконы? Разве что заработают небольшую отрыжку, если заглотят неосторожного рыцаря вместе с доспехами.

Рон распрямился. Жаль, я не видела его лица.

— Что с твоей кровью?.. — вполголоса, будто сам себе, проговорил мэтр.

Мы затаили дыхание, но преподаватель продолжать не стал, хлопнул ладонью по кафедре, приводя нас в чувство.

— Теперь вы видите, на что способна магическая диагностика! — сурово крикнул мэтр.

Как я потом поняла, мэтр Липл совсем не умел разговаривать спокойно, все время кричал. Не злобно, но эмоционально. Хотел, чтобы мы слышали и запоминали.

— И скоро вы тоже сможете ставить диагнозы пациентам, считав их энергетическую ауру!

— Ты! — завопил он снова и на этот раз указал на меня. — Ты вроде бойкая девица! Иди сюда!

Я? Бойкая? Да я слова не произнесла с тех пор, как мэтр вошел в аудиторию, сидела тихо как мышь. Ну ладно, пойду. Самой любопытно, что там у меня внутри.

Наш воинственный гном — чуть позже я узнала, что среди старшекурсников он заработал прозвище «мэтр Крикл», — надрываясь, вытащил в центр подиума стул, который был больше него в два раза. При этом он яростно отпихивал руки помощи, тянувшиеся к нему со всех сторон.

— Сядь!

Я села.

— Иди к нам, дракон! Обычно драконы видят больше, чем представители других рас!

— Э-э, — протянул чей-то обиженный голос с заднего ряда, — это как-то несправедливо!

— Все справедливо! — осадил его мэтр Крикл. — Правда — она и есть правда.

Снова мы — я и Рон. Просто какое-то наваждение! Рон выбрался из-за стола и нехотя направился ко мне. О это его лицо: «Я суров, я мегасуров, я настолько суров, что даже в зеркало на себя смотреть боюсь!»

— Сейчас ты, молодой человек, поставишь первый в своей жизни диагноз этой юной особе! — жизнерадостно известил его преподаватель.

Очаровательно! Я думала, самое плохое позади — осталось на испытаниях. Я заерзала на стуле: десятки взглядов направлены на меня и Рона. Сделалось неуютно!

— Возьмите юную особу за руку так, чтобы ощутить пульс на ее запястье. — Мэтр сразу приступил к делу.

У Рона на лице не дрогнул ни один мускул, когда его пальцы легонько прижали пульсирующую под кожей венку. Он не мог не почувствовать, как сильно бьется мое сердце. Я не знала, куда деть глаза, и изо всех сил сохраняла невозмутимый вид.

— Ток крови поможет увидеть ауру, хотя опытный диагност обходится и без пульса, — объяснял преподаватель. — А теперь почувствуйте энергию юного тела.

Одногруппники захихикали. Девочки прятали улыбки в ладошки, парни кривенько ухмылялись. Мэтр Крикл был уже такой старый, что и не понял, что ляпнул что-то не то. Я залилась краской, даже Рон неуверенно моргнул.

— Почему я с тобой все время во что-то вляпываюсь! — прошипела я чуть слышно.

— Как и я с тобой, — не остался в долгу Рон.

— Почувствовал энергию? — спросил мэтр.

— Да.

— Отлично! Больной орган всегда излучает темную ауру. Во время занятий мы научимся распознавать, что означает тот или иной вид ауры, а пока достаточно того, что ты почувствуешь изъян. Как ее печень?

— В порядке, — процедил драконище.

— Легкие, почки?

Бр-р-р, я чувствовала себя лягушкой, которую препарируют.

— Полагаю, Розали полностью здорова.

Мэтр Крикл довольно потер ладони.

— А сердце?

— Колотится.

— Вот! И очень сильно! — воскликнул мэтр. — Ты видишь эту небольшую червоточину? Это еще не дефект, но тревожный звоночек, что в будущем юной… м-м-м… Розали следует повнимательнее относиться к своему сердцу. Оно у нее слабовато. Тебя кто-то напугал в детстве, я прав? Какое-то событие навсегда оставило небольшой шрам на вашей сердечной мышце.

Я ничего не ответила, как в тумане вернулась на место. Все притихли и поглядывали на меня, гадали, что же так сильно могло меня напугать. Мэтр все говорил и говорил. Объяснял, как полезны его занятия будущим целителям. А Рон стоял на том же месте и хмурил тонкие брови, пока преподаватель ни махнул ему рукой: можешь садиться.

Тут к гадалке не ходи, Рон сложил два и два: мою неприязнь к драконам и оскаленную жуткую морду из моих детских воспоминаний…

Я вышла из аудитории последней — специально тянула время, хотела побыть одна. Но Рон дожидался меня в коридоре. Не дал ускользнуть, хотя я рванула в сторону. Настойчиво потянул из рук матерчатую сумку с учебниками, взвалил на плечо.

— В столовую? Я провожу.

Не бороться же с ним за сумку! Мы пошли рядом.

— Этот… дракон. Кем бы… он ни был… — мучительно медленно проговорил Рон. — Я приношу за него свои извинения.

— Да ладно, ты-то не виноват, — вздохнула я. — И ты прости за все. Руку тебе поранила.

— Ерунда, давно зажила.

Вот и весь наш разговор. До дружеских обнимашек далеко, но и врагами мы быть перестали, верно?

Дожденник. Двенадцатый день. Утро