Гибель Армады

Разговор пришлось прервать. Англичане начали обстрел. Испанцы ответили, но безуспешно. Английские корабли продолжали маневрировать, ускользая от неприятельского огня. Они кружили возле берега, не давая к нему приблизиться. Если кто-то из испанцев отставал от основных сил, к нему тут же неслись англичане. То и дело приходилось спешить на выручку собственным кораблям.

   — Один готов! — вскричал Антонио, заметив, как маленький английский корабль два галеаса покрупнее потащили к берегу.

   — Ничего серьёзного, — дон Алонсо явно был недоволен ходом битвы, — у нас корабли целы, но есть убитые и раненые.

И правда, Антонио уже обратил внимание: корабли который день избегали крупных повреждений. Ядра убивали людей, а судам сильно не вредили. Те, что тонули, уходили под воду по другим причинам. Долго размышлять не пришлось. Грохот стоял неправдоподобный. Англичане не жалели ядер, не придавая значения отсутствию пробоин у кораблей противника. Зато ядра калечили людей: на небольшом пространстве не было свободного пятачка, и попасть в экипаж не составляло труда. Отовсюду слышались крики. Раненые и убитые покрывали телами палубы. Бездействие начинало играть на нервах Антонио. При абордаже он бы давно размахивал шпагой или палил из аркебузы. Но в данной ситуации всё, что ему оставалось, это наблюдать за ходом сражения со стороны, стараясь не угодить под падающее со свистом ядро.

Вскоре стало ясно: пора отходить. Герцог со своего флагманского галеона дал сигнал к отступлению.

   — Полдня пальбы и всё бесполезно, — в таком состоянии Антонио дона Алонсо ещё не видел, — ядер потратили столько, что потопили бы куда большее количество кораблей, чем у англичан!

   — На нас они тоже потратили немало, — отметил Антонио.

   — Не забывай, им подвозят боеприпасы на родном берегу. Раненых и убитых снимают с судна сразу же. А мы убитых — в море, а раненые остаются на борту. После сегодняшних двух сражений их стало слишком много. Мы несём потери, — дон Алонсо помолчал и продолжил печально: — Я виноват. Не учёл скорости, с которой двигаются англичане. Де Вилар тут ни при чём. Нас вовремя заметили и перестроились. Время упущено, ветер гонит нас прочь от острова.

Антонио поднял голову и посмотрел на темнеющее небо. Тучи резвились в своё удовольствие, по-прежнему не закрывая полностью звёзды. Берег удалялся, скрываясь в густом и едком дыму. Изредка белые паруса англичан, будто издеваясь, появлялись на горизонте.

   — Недаром Дрейка прозвали Дьяволом, — произнёс вслух Антонио, — на их стороне нечистая сила.

   — Прости, мой друг, но сейчас я был бы не против, чтобы кто-то тоже выступил на нашей стороне. Невезение затянулось, — де Лейва устало вздохнул. Ночами он почти не спал, продумывая план действий. И вот, когда наконец-то ему дали возможность себя проявить, его план провалился, — как тут ни объясняй удачу врага, от этого не легче...

С палубы смывали кровь. Но Антонио был уверен, что она впиталась в дерево навсегда. Запах гари смешивался с запахом крови и гниющих ран. Спустившись в каюту, Антонио тут же оттуда вышел обратно на воздух. Зловоние в тесных помещениях нижней палубы было совсем непереносимым. Де Лейва тоже остался наверху.

   — Наше поражение не даёт мне покоя, — он заметил Антонио, вновь вставшего рядом.

   — Разве это поражение? По-моему никто не победил и никто не проиграл, — возразил молодой человек.

   — Иногда ничья приравнивается к поражению. Нам непозволительно тратить время на пустое перебрасывание ядрами и безуспешную погоню за врагом. Англичане не дают нам соединиться с герцогом Пармским, отвлекая на бессмысленные стычки. Я уверен, они не станут подходить к нам близко, не давая возможности вести близкий бой или брать их на абордаж. Они будут постоянно теснить нас в море, но не будут позволять уходить далеко в сторону дислокации Пармы. Даже нашим связным не удаётся пройти к нему. Они не могут пройти через заслон, поставленный эскадрой Сеймура и голландскими пиратами.

   — Что же делать? — Антонио окончательно растерялся.

   — Думаю, мы попробуем предпринять ещё несколько шагов. Не получится — придётся идти к французскому берегу.

   — Разве они позволят высадиться? — в подобную доброту французов Антонио не верилось.

   — Другого выхода нет. Мы не ведём с ними военных действий. Будет хорошо, если соблаговолят продать нам провиант и воду.

3 августа 1588 года Лондон